И сотворил Бог нефть…

— Ну, все. Траурная церемония окончена. Покажи мне свою спальню, — скомандовала Эсти.

…Макс был тренированный мужчина. Любвеобильная искушенная фрау Эльза старательно поддерживала его в хорошей форме. Но через три часа он вдруг почувствовал, что не выдерживает темп. А Эсти не проявляла ни малейших признаков усталости. Она была так же неутомима, как в самом начале, и требовала еще и еще. Ее энергия была сравнима только с разнообразием ошеломительных поз, которыми она искусно владела.

— Боже мой, Эсти, где ты всему этому научилась? — с изумлением воскликнул Макс.

— У меня в этой области пи-эйч-ди[32], — рассмеялась она и проверила его готовность. — А ты, дружок, утомился. И твой дружок тоже. Ну что ж, идите примите холодный душ, освежите себя яблоками и подкрепите себя вином, как говорили наши древние предки. А я и моя подружка вас подождем.

Макс встал и нетвердой походкой направился в ванную. Когда через десять минут он вернулся в спальню, то увидел, что Эсти выполняет замысловатые упражнения по системе йоги. Только сейчас он рассмотрел как следует ее изящную и очень женственную фигуру.

— Дорогая, неужели ты не устала? — удивился он.

— От чего я должна устать? От любви? От этого живительного эликсира? — искренне и просто сказала она. — Ну что, продолжим?

Через два часа Макс признал свое поражение и со смущенным видом сошел с дистанции.

— Ultra posse nemo obligator, — сказал он.

— Что это значит?

— Это значит — никого нельзя обязать сверх его возможностей. Так считали древние римляне.

— Они были правы, — сказала Эсти. — Не переживай. Ты молодец, продержался дольше других.

— Это что — комплимент или пропуск в элитный клуб? — спросил Макс.

— И то и другое, — рассмеялась Эсти. — А если серьезно, то никакого клуба нет. Есть опыт, соответствующий возрасту и некоторым особенностям анатомии. Вот и все, что есть. Так что не пугайся и не преувеличивай. Давай немного поспим.

…Как обычно, Макс проснулся в шесть утра. Эсти уже лежала с открытыми глазами.

— Ты так сладко спал, что не решалась будить, — сказала она. — А теперь давай повторим пройденное. Нет ничего лучше любви на рассвете.

На этот раз Эсти продемонстрировала неподдельное глубокое чувство с продолжительными нежными ласками и поцелуями. Она называла это утонченным сексом.

— Ты необыкновенная женщина, — восхищенно сказал Макс. — Как же я теперь буду без тебя?

— Мы что-нибудь придумаем, — деловито ответила Эсти. — Можем встречаться в Европе, в Израиле. Ты ведь приедешь в Израиль?

— Возможно. Это зависит от того, как будет складываться совместная работа с «Дабл Эй».

— Есть проблемы?

— Пока нет.

— Макс, хочу спросить тебя. Но не подумай, что это имеет для меня какое-то значение. Ты богатый человек?

— Я состоятельный человек.

— В чем разница?

— Богатство — категория количественная, а состоятельность — качественная.

— Понятно. Тогда скажи мне, состоятельный человек, какие у нас планы на сегодня? После завтрака ты отправляешься на работу. А вечером?

— После завтрака мы с тобой едем на кладбище.

— Вот как. Ты решил похоронить нашу любовь?

Макс рассмеялся.

— Нет, это мы пока делать не будем. Сегодня открытие мемориала в память членов семей Адлер и Ландау, погибших в лагере смерти Маутхаузен. И поэтому твой приезд очень кстати.

— Что за мемориал? Ты мне ничего не говорил.

Макс рассказал о своем решении увековечить память погибших, приобретении участка на кладбище и главной идее архитектурного проекта.

— На днях строительство закончено. И сегодня официальное открытие с чтением поминальной молитвы. Мы должны быть там в одиннадцать. После этого заеду в офис на пару часов. А потом я в твоем распоряжении, дорогая.

— Макс, я очень взволнована. Это событие придает особый смысл и особый характер нашим отношениям. Ты мне нравишься все больше и больше. Скажи, а почему ты решил построить мемориал именно сейчас, спустя столько времени после войны?

— Эсти, ты обратила внимание, что на некоторые твои вопросы я отвечаю двумя словами: «так сложилось»? Таков же ответ и на этот вопрос — так сложилось. Если вопросов больше нет, то давай завтракать.

* * *

Мемориал находился в западной части нового еврейского кладбища, рядом с протестантским участком. Он был сделан в виде серой гранитной стены, по краям которой возвышались две стелы из черного мрамора. Венчала стену необработанная базальтовая плита со сквозным вырезом в центре в форме шестиконечной звезды. Стена была наклонена к зрителю, поэтому небо через вырез приобретало очертания этой звезды. На одной стеле были выгравированы с указанием возраста имена членов семьи Адлер, на другой — Ландау. Всего тридцать шесть имен. Под каждым списком — слова «Зихронам левраха». На гранитной стене надпись: «Умерщвлены в Маутхаузене в числе 38 120 евреев, 1938–1945», а ниже изречение на иврите: «Воздастся кара за кровь невинных. Псалом 79».

Эсти внимательно осмотрела мемориал.

— Все сделано достойно, сдержанно, с большим вкусом и тактом, — заключила она. — Без внешних эффектов. Но каждая деталь и каждое слово кричат. Молодец, Макс. Спасибо и от меня тоже.