И сплетаются нити судьбы...

— Я рада, что у вас всё в порядке. Навсегда прощаться не стану. Скажу до свиданья, — ответила Ромала.

— До свиданья, детка. Не обижайся на меня.

Они обнялись. Девушка узнала, когда Сашины близкие улетают, и пообещала прийти в аэропорт.

Всю дорогу домой она ехала и думала о своем. На сидении впереди сидела влюбленная парочка и украдкой, пока никто не видел — думали, что не видел, — целовалась. Совсем молоденькие, лет по пятнадцать-шестнадцать. Парень — голубоглазый, широкоплечий, а девушка рыженькая, с веселыми кудряшками и ямочками на щеках. И такая тоска накатила на Ромалу, что не вздохнуть. Но она продолжала сидеть и смотреть на них. Впервые ей вдруг захотелось встать и закричать на весь белый свет, всем влюбленным и любящим: «Берегите друг друга! Берегите!» Но парень с девушкой встали и вышли на своей остановке. А Ромала осталась сидеть с недодуманными мыслями и болью, которой хватило бы на весь мир.

Она не поехала провожать тетю Галю и Аленку. Просто закрутилась и забыла, а когда вспомнила, поздно было.

«Значит, так надо»,— решила она.

Последнее время она так и поступала: если что-то не получалось или срывалось на финальной стадии, следовательно, так нужно было, и не стоило заморачиваться по данному поводу. К чему приведет такая философия…

Глава 41.

— Слушай, Ромка, у меня разговор к тебе один есть. Только давай так, ты меня выслушаешь, а уж потом начнешь орать, ладно?

Девушки устроили генеральную уборку, и Люся, намывая окна, решила поговорить на ту тему, которой обычно избегала подруга.

— Я вот тут подумала, может, тебе начать встречаться с кем-нибудь, ну просто так?

— Люсь, не начинай… — устало проговорила Ромала.

— Я не начинаю, а продолжаю. Чего ты всё одна и одна.

— Я не одна, я с тобой.

— Я — не аргумент, между прочим. Давай еще приплети сюда друзей, родителей, еще кого-нибудь. Ты же прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— А ты что, забыла, что я отвечаю тебе на это? Напомнить?

— Ромка…

— Люсь, закрыли тему, отстань от меня, Христа ради.

Людмила отвернулась и на минуту замолчала. Уже давно она хотела рассказать подруге о своем новом воздыхателе. Вернее, воздыхала в большей степени Милославская, а он вдруг ответил взаимностью. Люся уже голову сломала, придумывая, как рассказать подруге о своих чувствах к этому мужчине. Пока ничего путевого или конструктивного, как говорила сама Люся, в голову не приходило. Да и еще, Людмиле казалось, что строительство Ромалиного счастья напрямую лежит на ее плечах. Нужно было срочно ту с кем-то познакомить. Да вот только к новым знакомствам Ромала относилась, по меньшей мере, равнодушно, и уже спустя пару часов забывала, как кого зовут.

— Слушай…

— Если ты опять о том же, не начинай и не продолжай, и вообще, не открывай эту тему! — перебила Ромала.

— А если это касается меня? — пробормотала та.

— То есть?

— Я влюбилась, — созналась Люся.

Ромала перестала тереть кафель и уставилась на подругу.

— Ты покраснела, — заметила она и улыбнулась.

Та, недолго думая, запустила в черноглазку тряпкой. Ромала перехватила ее и бросила обратно. Люся засмеялась в голос.

— Я тебе уже давно хотела рассказать о нем, да ты же запретила говорить на эту тему, — с иронией проговорила Милославская.

— Давно?

— Ну да. Уже неделю я сгораю от нетерпения.

— Слушай, я думала, что ты уже не в том возрасте, чтобы сгорать от нетерпения и краснеть при разговоре о… нем, — подколола Ромала.

— Ты это на что намекаешь? Я что, по-твоему, старая?

— Думаю, ты в самый раз, но вот краснеть или бледнеть завязывай.

— Он классный, я даже боюсь, что окончательно потеряю голову.

— А без головы жить крайне неудобно…

Люся отвернулась и замолчала. Ромала поняла, что перегнула палку последним комментарием. Подошла, потерлась о Люськино плечо носом и умоляюще посмотрела в глаза.

— Можешь стукнуть меня, — разрешила милостиво она.

Людмила вздохнула и щелкнула подругу по носу.

— Ой, Ромка, если бы ты знала, как я боюсь! Себя выдать боюсь. Свои чувства к нему. Такая трусиха, что аж самой противно. Хорохорюсь перед ним будто равнодушна, а он глянет — и сердце в пятки уходит!

— Давай-ка поподробнее.

И Люся рассказала о Паше. Он недавно пришел к ним в компанию. Только работает на радио, а не на самом телевидении. С Люсей пересеклись однажды на какой-то глобальной планерке. Милославская как всегда опоздала, и в зале для совещаний уже не было свободных мест. Тогда девушка решила забиться в угол, но неожиданно, в первую очередь, для нее самой, какой-то парень — она его впервые видела в головном офисе — уступил ей место. А сам встал позади и простоял битый час. Он стоял, а Люську терзала совесть, что, может, у него тоже болит нога — Милославская уже неделю мучилась с мозолью — и его изводит боль. Она даже порывалась несколько раз встать и предложить сесть ему, а самой угнездиться на столь сильных коленях. Лишь усилием воли она не бросилась на него. А хотелось очень. На коленях посидеть, за руку подержаться.

Детский сад, штаны на лямках.