И стал тот камень Христом

Иаков и Фаддей — близкие родственники Назарянина, сыновья Алфея и Марии Клеоповой, сестры Марии, матери Иисуса. В эту пору Иисус еще не мог отделаться от воспоминания о дурном приеме, оказанном ему в Назарете, когда он возвратился туда Сыном Божьим после того, как ушел оттуда сыном плотника. Он переступил порог синагоги в субботу, за час до начала службы, но толпа, привлеченная слухами о его чудесах, уже заполнила помещение. После благословений и молитв Иисус попросил позволения прочитать с амвона пророческие слова Исаии: «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение и узникам открытие темницы» — и привел всех в восторг своим знанием Святых писаний. Но когда он добавил, что пришел в Назарет не для того, чтобы творить чудеса, которые случались в Палестине, и припомнил старую поговорку: «Пророк не в чести только в своем отечестве», то восхищение сменилось недовольством, а преклонение — недоброжелательным гомоном, и его чуть ли не волоком вытащили из синагоги, намереваясь столкнуть вниз с вершины холма, и не сделали этого только потому, что слава равви все-таки требовала к себе уважения. Но даже братья Назарянина (по имени Иаков, Иосиф, Иуда и Симон) и его две сестры, бывшие замужем за своими трудолюбивыми соседями, не захотели довольствоваться только его проповедью, предпочли присоединиться к тем, кто говорил, что Иисус не в своем уме и что лучше запереть его в доме для бесноватых. Даже Мария, мать Иисуса, говорила самой себе: «Пророки, которые выводили на чистую воду все злодеяния богатых и все хитросплетения синедриона; праведники, которые заступались за обиженных, — все они погибли: забиты бичами до смерти, обезглавлены или распяты. Лучше бы мне не слышать слов моего сына, ибо не хочу видеть, как забили бы его слуги наместника или заставили умереть в страданиях на столбе», — и присоединилась к тем, кто был против него. Иисус сказал с горечью: «Кто же мать мне и кто — братья? Всяк, кто чтит волю Господню, тот брат мне, и сестра мне, и мать мне».

И все-таки среди его близких оказалось двое ослушников: Иаков и Фаддей — сыновья Марии Клеоповой, двоюродные братья Иисуса. Они презрели недовольство родственников и односельчан, бросили свои посевы и своих волов и ушли из Назарета, чтобы следовать за Учителем. Мог ли он не назвать их имен в этот знаменательный день призвания своих апостолов?

Говорит Иисус:

— Симон.

Остальные ученики называют его Симон Зелот или Симон Фанатик, что почти одно и то же. Симон — крестьянин из Хоразина, сын крестьянина из Хоразина, погибшего в восстании Иуды Голонита против римского владычества. Отец по приказу Ирода был сожжен живьем, а сын унаследовал идеи, за которые сожгли отца. Симон пошел за Иисусом не потому, что был заворожен его исцелениями, и уж конечно не для того, чтобы следовать его недопустимым советам прощать врагов. Иисус — сын Давидов и обнажит меч, поднимет народ Израиля на такую войну, чтобы от гнета римского не осталось и духа, а от наместников раболепных и костей не собрать, так думал Симон Зелот. Но думал так только вначале. Позже Иисус сумел внушить ему два завета, которые заставили его мыслить иначе: «Насилие приводит только к ненужной смерти, Симон; царство свободы, к которому ты стремишься, это царство милосердия, к которому я призываю, Симон».

С тех пор от воинственности зелотов у Симона осталось только прозвище, которым его наградили товарищи.

(Иисус уже выбрал одиннадцать апостолов, всех галилеян по рождению и занятиям: четырех рыбаков; двоих селян, занятых рыбным промыслом на суше, одного бывшего сборщика налогов, одного моряка и троих земледельцев. Он их выбрал, чтобы они всегда были рядом с ним и разделяли бы его участь, чтобы несли благую весть о Божьем Царстве; он научил их творить чудеса и изгонять беса из больных людей.)

Говорит Иисус:

— Иуда Искариот.

Чудеса