И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ

 В принципе, тоже не самое сложное заклинание, если разобраться…

 Но разбираться времени не было, и пришлось, наскоро запомнив слова и пассы, приступить ко второму акту драмы под названием «Примерка».

 Вторая жертва на алтаре магии, покрытая эмалью ядовито–салатового цвета в алых, нанесенных при помощи примитивного трафарета лилиях, была уже готова и лежала смирно, несмотря на печальную участь, постигшую ее предшественника.

 Наверное, выбор Панаса пал на этот комплект исключительно из чувства личной неприязни с первого взгляда, и маг его в этом пламенно поддержал.

 Он мельком пробежал глазами по лицам почтенной публики, нашел только нейтральное заинтересованное внимание, напряжено подумал о черном цвете, чернее которого может быть только самая черная сковородка в подземном царстве грешников, полная черных как смоль угольков, и произнес слова простого заклинания.

 И оно тоже сработало.

 Идиосинкразическая эмаль начала темнеть прямо на глазах.

 Исчезал болезненный зеленоватый блеск и нелепые красные цветы, серела с последующим вполне логичным почернением передняя кираса, потом процесс, как зараза, переполз на заднюю, и когда обе половины стали чернее самого черного подвала и мрачнее самой беспросветной ночи, и окружающие с облегчением вздохнули, процесс, на мгновение остановившись, как будто тоже переводя дыхание, пошел дальше.

 Чернота на доспехах стала материализовываться, густеть, приобретать субстанцию и пугающую глубину. Она впивалась в беззащитную сталь как лишай, разъедая, растворяя ее в себе, пока та не пошла мелкими алыми трещинками, охватившими весь комплект как мелкая сеть за два счета, и не развалилась на крошечные кусочки, словно старая бумага, на глазах у изумленных зрителей.

 Агафон, стараясь не смотреть на них и целенаправленно избегая поднимать глаза на безутешного Семиручко, сразу двинулся к вешалке.

 - Не беспокойтесь, я сейчас еще одни принесу…

 - НЕТ!!!.. — это был не просто крик прапор–сержанта, это был вопль его истерзанной души. — Нет, я хочу сказать… Не надо, то есть… ваше премудрие, я хочу сказать… Я тут подумал, и понял, что если их просто покрасить… кистью, я имею ввиду… у меня хороший состав есть… один барыга использует для закраски седины у лошадей… стопроцентная гарантия… омоложение на десять лет… то после обеда их уже можно будет носить… доспехи, в смысле… и они почти не будут пачкаться… а к вечеру будут совсем как новые…

 - Я могу просушить, чтоб было быстрей, — не слишком успешно стараясь скрыть облегчение, вызвался чародей, но Панас шарахнулся от него, как от ржавчины.

 - НЕТ!!!.. То есть, я хочу сказать, нет. Не надо, ваше премудрие. Спасибо. Но — не надо. Вы — большой маг, и должны заниматься большими делами. А такая мелочь, как покраска доспехов, могут быть поручены вниманию простого служаки…

 - Ну, если ты настаиваешь… — пожал плечами Агафон, всем своим видом подчеркивая: «вот видите, я старался, я хотел помочь, но он сам отказался».

 - Да… пожалуйста… не в обиду вам… но я же разумею, что вас беспокоят государственные дела… а когда человека беспокоят государственные дела, человек не может беспокоиться о чем–то еще…

 - Бездна понимания и сочувствия, этот прапор–сержант, — пробормотал чародей и радостно отступил на второй план.

 Третий комплект доспехов, легкий и синий как весеннее небо, был на скорую руку примерен на деда Зимаря, шлем всеобщим открытым голосованием решили не надевать, чтобы не скрывать сходство, и заговорщики отправились в царскую сокровищницу в поисках подходящего камня и цепи.

 Благодарный Семиручко взял с деда обещание, что тот придет к нему после обеда часам к четырем чтобы произвести окончательную подгонку костюмчика, включая регулировку ремней и выбор подплечников, и проводил до дверей.

 Камень подходящих размеров в хранилище ценностей, принадлежащих короне, нашелся довольно быстро. Он даже был в золотой оправе. Но, совершено неожиданно, подыскать цепь, как у настоящего Костея, не получилось.

 - Да нет же!.. — с раздражением отбрасывал в сундук Агафон уже сто пятнадцатое произведение ювелирного искусства. — Она ничуть не похожа на ту!

 - А вот эта? — выуживал царь из другого ларя еще один образчик заморского плетения.

 - Эта?..

 - Нет, ваше величество, — вмешивался тут Саёк. — Эта плоская, а у него такая… круглая…

 - Ладно… А эта?

 - Эта слишком тонкая…

 - Эта слишком ажурная…

 - Эта слишком вычурная…

 - Эта слишком блестящая…

 - А эта вообще перекрутилась!..

 - Это дизайн такой, — недовольно окинув взглядом свою любимую цепь, сообщил магу царь.

 - Ну, так тем более на его не похожа.

 - А эт… — Симеон заглянул в шестой сундук, для верности пошарил по дну рукой и растеряно взглянул на соучастников: — Всё… больше ничего нет — мы всё перебрали…

 - И ничего не подошло? — педантично уточнил Граненыч, несмотря на то, что он был свидетелем всего процесса.

 - Н–нет… — растеряно переглянулись Агафон и Саёк.

 - Да что же это такое!.. — возмутился Симеон. — Неужели у меня, монарха самого Лукоморья, нет в хозяйстве такой цепи, как у какого–то там Костея? Чем, хотелось бы мне знать, она так хороша, что равной ей нет даже у меня?!