Читаем И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ полностью

И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ-ПОЖИВАТЬ

— Хорошо. Пока вы ходите, я разведу костер. И прихватите в деревне котелок, пожалуйста. Похоже, мы оба собирались впопыхах.

— А-а… - хотел спросить что-то волшебник, но Иванушка уже исчез в кустах в поисках сухих веток.

— Торопись, - проворчал ковер. - Если он вернется, а тебя долго не будет, он может и один улететь. Без обеда.

Новоиспеченный Агафопус с ужасом вытаращился на Масдая.

— Правда?!.. Он такое может?!.. Уже бегу!..

Через полчаса, когда Иванушка, нетерпеливо расхаживающий вокруг стреляющего хвоей костра, уже и впрямь начинал подумывать, что придется продолжить путь без специалиста по волшебным наукам, кусты расступились, и на прогалинке появился запыхавшийся, но довольный маг.

— Вот, - опустил он на землю свой неразлучный мешок. - Принес. Смотри.

И он начал доставать, один за другим, котелок, ложку, еще одну ложку, полкаравая черного хлеба, и два маленьких залитых сургучом горшочка.

— Вот, - закончив процесс, с гордостью повторил еще раз он, и довольно глянул на царевича, ожидая похвалы.

— И это все? - казалось, Иван был несколько разочарован.

— Ну, вообще-то, да…

— А это что? - Иванушка заинтересованно взял в руки свой горшочек и стал его рассматривать со всех сторон.

— Домашние консервы.

— Ого, тут на сургуче что-то написано! - и он прочитал по слогам. - "Тушенка свиная. Сте-ри-ли-зо-ван-на-я". Что это значит?

— Что она не может больше размножаться, - с умным видом пояснил чародей.

Иванушка проголодавшимся взглядом окинул маленькую кучку продуктов на дырявом рушнике.

— Очень жаль…

И не удержался от намека-вопроса.

— У вас, наверняка, еще оставалось в мешке место…

Агафопус все понял и недовольно поморщился.

— Если бы у меня было хоть немного денег, я бы купил что-нибудь еще.

Иван смутился.

— Ой, извините… Про деньги я и не подумал… Но что же вы тогда взяли в дорогу в своем мешке, если не продукты, не посуду и не деньги?

— То, что стократ лучше продуктов, посуды и денег, - гордо усмехнулся волшебник.

— Магию!

— Так вы обменяли в деревне продукты на магию? Сделали гипноз? Представление?

Исцеление?

— Что-то вроде этого, - снисходительно кивнул Агафопод. - Давай не будем терять время зря - вода остывает…

Когда через двадцать минут они пролетали над деревней, чародей украдкой оглянулся, повинуясь то ли интуиции, то ли ожиданию чего-то неизбежного.

Над дальней крайней избой пером экзотической птицы павлин медленно вырастало мерцающее холодное зарево, переливающееся всеми оттенками радуги. А из окон и трубы беззвучно сыпались веселые разноцветные искры.

Агафопус поморщился и втянул голову в плечи.

Кабуча!..

Значит, то, что он выменял на еду у кривого мужика, все-таки было "Лукоморским сиянием" Догады, а не музыкальной шкатулкой…

С одной стороны, конечно, так ему и надо - пускай-ка с неделю поживет так, скряга.

А с другой - что же тогда в круглой желтой коробочке с красными ягодками?..

За обедом ужина, как и предполагал и опасался Агафопус, не последовало. Иван, сгорающий от нетерпения и считающий дни и часы до финальной встречи со Змеем, решил, что лететь они будут всю ночь, а спать по очереди.

Нельзя было сказать, что чародей был безумно счастлив от такого оборота событий, но подумал, и спорить не стал.

— Если поразмыслить, - сочувственно воздохнул он, заступая на свою вахту, - то что бы ни происходило сейчас с нами, а бедной девице царевне Серафиме все равно в сто крат хуже в лапах мерзкого Змея. Надо спешить.

— Угу, - подтвердил Иван, не смыкавший глаз уже вторые сутки, обнял, как родного, мешок Агафопуса и тут же уснул.

Волшебник, обхватив костлявые колени и уткнув в них подбородок, стал вглядываться, как и договаривались, в затянутую ночью землю далеко внизу.

Ночь была черная, холодная и непрозрачная.

И сколько он не таращился - вперед, вниз, по сторонам - ничего не менялось…

Не менялось…

А через полчаса он вдруг с удивлением и радостью обнаружил у себя в голове невесть откуда взявшуюся идею на предмет серьезного улучшения процесса наблюдения.

Всем известно, что у слепых обостряются все оставшиеся чувства. А это значит, что ему надо не вглядываться, а вслушиваться! Чуть-чуть прикрыв бесполезные все равно глаза. Для обострения.

И он, не откладывая хорошую мысль в долгий ящик, так и поступил.

А буквально через пять минут у него над самой головой кто-то рявкнул: "Вот они!!!", а просвистевшее над головой нечто болезненно-острое сбило с него его остроконечный колпак.

В глаза ему ударил яркий дневной свет.

"Почему ночью так светло?" - хотел подивиться он таинствам природы, но ему не дали.

— Первый, прыгай! - проорал тот же самый кто-то, и прямо на не проснувшегося толком волшебника опять же откуда-то сверху свалился кто-то большой, черный и тяжелый.