И стали они жить-поживать

 Надо вспомнить ту речь, которую он заготовил еще неделю назад.

 Все вылетело из головы.

 Какая она красивая…

 - Ты станешь моей женой, хочется тебе этого, или нет. Ты — часть моих грандиозных планов, и твое согласие или несогласие не имеют никакого значения. Все решено. Снежинка упала на вершину горы. Скоро лавина поглотит весь мир, — механически, не отводя глаз от лукоморской царицы, произнес Костей, и сам не узнал собственного голоса — хриплого, срывающегося, неживого.

 Так же ее можно напугать!..

 Тем лучше.

 Какая она неприступная!..

 - Меня не интересуют прогнозы погоды, — настал черед Серафимы щурить глаза–бойницы, и Костей с замиранием сердца почувствовал, что обещанная им лавина — всего лишь жалкая кучка снега на детской площадке по сравнению с глобальными катаклизмами, предрекаемые ее ледяным взором. — И я не помню, чтобы мы пили на брудершафт. А, кроме того, у меня есть муж, и я не буду выходить замуж за какого–то сельского короля хрящей, или как вас там, со способностями к дрессуре. Выступайте в цирке, милейший, если вам не хватает внимания. А я покидаю вас.

 И, не дожидаясь реакции со стороны хозяина, Серафима развернулась и величаво поплыла к выходу.

 Он не знал, что она начала отсчет.

 Раз.

 Два…

 - Нет, постой!..

 Костей едва успел остановить сам себя, чтобы не побежать за ней вслед как последний смертный, махнул рукой — и двери зала захлопнулись с раскатистым гулом.

 - Стой, тебе говорят!..

 И невидимая сила развернула своенравную пленницу, подхватила ее и усадила на грубый деревянный стул с подлокотниками, который все в этом замке гордо называли креслом.

 - Нет, ты выслушаешь меня до конца, строптивая женщина!.. — яростно кинулся к ней царь.

 - Если вы действительно хотите, чтобы я вас выслушала перед тем, как уйти, возьмите на себя труд запомнить, что ко мне надо обращаться «ваше величество» и говорить «вы», — снизошла презрительно Серафима.

 Я спокойна и холодна, напомнила она себе.

 Я — лед и пламень… тьфу, то есть, лед и камень.

 И мне абсолютно все равно, что он, оказывается, еще и колдун.

 Ну вот все равно — и все.

 Всеравнее быть просто не в состоянии.

 Ну, подумаешь, колдун.

 Что я — колдунов не видела.

 Я спокойна, как сто слонов.

 Нет, как тысяча.

 И мне вправду чесслово ну вот совершенно абсолютно все это безразлично.

 Ха, колдун!..

 МА–А–А–А–МОЧКИ РОДНЫЕ!!!..

 ПОМОГИТЕ!!!..

 - Ты… вы не уйдете! — начал было и быстро, к собственному смущению, исправился Костей и отступил на несколько шагов. — Этот замок вы покинете или моей женой, или тру… или не покинете его никогда! Возврата к прошлому нет! Наша женитьба — только первый шаг к моему будущему величию. Я слышал, у те… у вас множество совершенно ненужных родственников — это проблема решаемая. Можете считать, что их уже нет. И это будет последняя преграда между мной и этим вашим Лукоморьем. Да, я гений вселенского масштаба, и мне мало этого затхлого царства на задворках Белого Света — я хочу обладать всем миром. И обязательно буду. Вы и я будем его единоличными правителями. Моей магии в сочетании с запасами людей и сокровищ Лукоморья никто не сможет противостоять! Я стану всесильным! Под моим натиском падет все Забугорье — Вондерланд, Шантонь, Лотрания — а потом и весь мир! Так что, я предлагаю вам стать женой владыки мира. «Ваше величество» будет звучать для вас унизительно. Мы придумаем новое звание, от которого будут трепетать народы и континенты. Все и всё будет лежать у ваших ног. Власть, слава, богатство — всё! Выбор за вами… Не то, чтобы он у вас был, — после короткой паузы опомнился, устыдился своей пламенной речи и уточнил царь, тут же потупив очи.

 Пока Костей говорил, лицо Серафимы медленно превращалось в маску холодного внимания, рядом с которой выражение змеи за секунду перед броском показалось бы рассеянной мечтательной улыбкой.

 Как бы ни ойкал вечером Иванушка, что бы не ворчала на примерках Елена, а хороший метательный нож в рукаве никому и никогда еще не помешал.

 Костей услышал шаркающий шорох парчи, поднял глаз, но не успел ничего понять, как из руки царицы вылетела стальная молния и ударила его прямо в горло.

 И отскочила.

 Узкие губы царя растянулись по направлению к ушам. Возможно, он имел в виду улыбку.

 - Я забыл сказать вам, Прекрасная Елена. Я бессмертен, а значит неуязвим…

 - Что, совсем?!..

 - Да, моя царица. И я бы охотно пережил еще несколько покушений на мою жизнь, лишь бы увидеть на вашем прекрасном личике хоть какое–то выражение, отличное от равнодушия и пренебрежения.

 - Что, совсем–совсем неуязвим?! — Серафима напрочь позабыла о своей нелегкой роли и судьбе, вскочила со стула и быстро подобрала нож.

 Так настоящий герпетолог, укушенный змеей, вместо того, чтобы кричать и бежать за противоядием, хватается одной рукой за змеиный хвост, другой — за свою записную книжку и радостно начинает описывать новый, неизвестный ранее вид, называя его именем своей возлюбленной.

 Бессмертие? Да вы просто не с той стороны брались за дело.