И сто смертей(Романы)

Калниньш задумчиво пощипывал свою бородку Яан успел заметить, что его сбитые сапоги были тщательно начищены. Контраст между ухоженной бородой и дочерна загорелым от лесной жизни лицом, навощенными сапогами и насквозь пропотевшим и пыльным обмундированием придавал капитану вид многоопытного землепроходца. Было очевидно, что подчиненные капитана Калниньша держатся своего командира и готовы идти за ним хоть с завязанными глазами.

— Вы тогда дошли до станции Струги Красные? — спросил Яан.

— И еще как! Оказалось, что я был там просто необходим. То, что я со своей ротой неожиданно насел на немцев, настолько их перепугало, что дивизия смогла на полдня дольше держать оборону. У немца страшно чувствительная душа — если разок пуганешь, тут же надуется, надолго затаит обиду и давай разбираться, что же это такое и стоит ли вообще дальше играть. В тот раз немец принялся вовсю прочесывать лес, может, там еще какой батальон затаился!

Они вышли на околицу деревни, где Калниньш оставил своих людей. Как опытные солдаты, они расположились под кустами и использовали свободную минуту, чтобы расслабиться. Возле них собрались бойцы полка, освободившие деревню, и уже шел живой обмен солдатской информацией. Каждый выкладывал то, что знал либо полагал, что знает.

— Говорят, Гитлер обещал каждому солдату, который примет участие в захвате Ленинграда, дать по доходному дому, офицеры, те их должны получить на Невском проспекте, потому они с такой силой и лезут, — убедительно доказывал Вяйно Кадакас группе окруживших его бойцов.

— У нас из Риги по зову фюрера в Германию отправилось не меньше десяти тысяч немцев-домовладельцев, теперь-то небось все вернулись назад и требуют свое недвижимое имущество, — заметил кто-то из латышей.

С другого места донесся обрывок спора.

— …я тебе говорю, у немцев на самолетах стоят дизельные моторы, они вообще не загораются, ты ему можешь все трубы и баки изрешетить, нефть, она не воспламеняется — поэтому их так трудно и сбивать!

— Не пори чушь, дизель ни за что не даст таких высоких оборотов, которые самолету требуются, тарахтит себе потихоньку, и только. Просто у них самолеты снизу бронированные, пулей не возьмешь, в этом вся чертова загвоздка. Вот бы им сбоку врезать, тут бы они и загорелись!

Последние слова спорщик выпалил так громко, что они дошли и до слуха Кадакаса. Он лукаво скривил свое округлое лицо и крикнул специалистам по самолетам:

— Послушайте, мужики, если у вас такая охота пулять по самолетам сбоку, то это можно запросто устроить. Залезайте на высокое дерево и ждите. Когда- нибудь он же должен пролететь мимо — тут и лупите его, чтобы рухнул с грохотом наземь. Только жратвой запастись не забудьте, придется чуток подождать!

Бойцы вокруг него весело заржали.

— Как только чуть вперед продвинемся, у солдат сразу настроение меняется, — заметил Яан.

— Это лекарство им бы регулярней давать, — сказал Калниньш. — Не то некоторые начинают уже меланхоликами оборачиваться.

Тут между деревенскими домами показалась колонна военнопленных. Они шагали по трое в ряд, конвойные по бокам. Немцы шли вразнобой, и уже после прохода головы колонны начала подниматься пыль, которая к середине колонны сгустилась в своеобразную сухую дымку и вынуждала конвойных по возможности отступать на обочину. Немцы кашляли и демонстративно отплевывались.

— Видите ли, им больше нравится ехать на машине, — издевательски отметил Яан.

— Впервые вижу, как немцы в колонне топают, — с чувством удовлетворения признался Калниньш. — Обычно мы пыль месим, а они на машинах за нами катят, вперед нас, мимо нас — как вам угодно! Было бы совершенно справедливо наконец-то поменяться ролями, не то эта война становится слишком однообразной.

Неровный шаг пленных напоминал топот большого стада.

— Вот так они и не кажутся какой-то особой, непобедимой силой, — заметил Яан.

— Наша растерянность им эту силу придает! — воскликнул Калниньш, и глаза его сердито сверкнули. — Порядок нужен, чтобы каждый, от рядового бойца до командующего армией, действительно выполнял то, что является его долгом. Тогда и фронт перестанет откатываться!

— Ну, теперь вроде бы пошли в наступление, — заметил Яан.

— Наконец-то! Я бы предпочел, чтобы это произошло на триста километров западнее. Я вам уже говорил, что мне никто не давал обещаний непременно пристроить меня к побеждающей стороне. Но если уж я однажды стал на чью-то сторону, то сделаю все, чтобы эта сторона пришла к победе.

Колонна военнопленных двигалась дальше. Уже из- за домов вышли последние немцы, но хвостовых конвойных все еще не было. Наконец показалась двуколка — обычная защитного цвета повозка связистов, с красивой сивкой в оглоблях. Ездовой важно вышагивал рядом. В задке двуколки спиной к ходу движения сидел простоволосый человек. Внимательно приглядевшись, Яан узнал в нем немецкого майора. Двуколка в такт движению лошади покачивалась, и немец с профилем хищной птицы тоже раскачивался, словно клевал что-то.