И только смерть разлучит нас

И Демьен, в перерывах между приступами тошноты и слабости, с утроенной силой методично штудировал архивы.  Он первым просматривал всё, что имело малейшее отношение к проклятью и роду Аламьен, а потом отсылал всё жене. И с нетерпением ждал  начала четвёртого месяца, с которого, по уверению Тависа, токсикоз должен был пройти.

Спасибо Братьям, что он родился мужчиной! А ведь женщины обычно имеют не по одному ребёнку! Гм… и почему тогда их называют слабым полом?

Ребёнок развивался, увеличилась в размере грудь, немного прибавился вес – в остальном ничего не изменилось. Няня только диву давалась.

- Надо же, как повезло! А  твоя мама сильно мучилась, когда ожидала тебя! Больше месяца ходила зелёная, выглядела совсем, как сейчас выглядит Его светлость, - всплёскивала руками Виолона. – Герцог-то наш, сердешный, всё убивается из-за вашей размолвки! Пожалела бы ты мужика, а? Ведь одни глаза от него остались!

Дениз только фыркала, но на душе скреблись кошки. Поменьше размером, чем её магический котик, когда она сердится, но тоже ничего так. Чувствительно. Кошки или женская жалость, но что-то определённо не давало ей покоя.

Демьен и вправду заметно сдал, она украдкой подсматривала за ним, когда Его светлость не мог её заметить. Слуги шептались, что герцог ничего почти не ест, лишь зелья хлещет вместо воды и еды. Тавис только успевает ему приносить новые.

У-у! Гад!  Это он специально худеет и бледнеет, чтобы жене на жалость надавить! Чтобы простила….

Да она и так уже на грани, невозможно же смотреть, на что Его светлость стал похож!

  Изучение архивов подтвердило – ничего Демьен не мог изменить. Конечно, это  не слишком убедительное оправдание, особенно для выбранной в жертвы, но у него на самом деле не было выхода.  Тут злись-не злись, толку  не будет. А вот если они объединят усилия, то, возможно, вдвоём смогут найти это условие?! Раз по отдельности не получается…

Время идёт, пока  всё хорошо, но как же ей не хватает рук мужа. И… его самого.  Хочется встреч за ужином и обедом, уроков магии, споров и обмена мнениями. И просыпаться на его руке, как было во дворце.

Неужели она простила? Неужели готова забыть, что он хотел сделать?

Но ведь не сделал…

И скоро два месяца пылинки с неё сдувает. Не сам лично, она же не встречается с ним, не подпускает его к себе, но теперь всё в замке вертится вокруг неё и это только по его приказу! Пристройку подготовили – залюбуешься. Как она поняла, герцог тот ещё перестраховщик – он велел оббить углы  мягкими тканями,  на полу толстые ковры, даже в помывочной ковёр – захочешь поскользнуться – и не получится!  Его меняют на новый после каждого её посещения купальни! Целитель каждый день на бреющем кружит неподалёку, няня круглосуточно бдит. Похоже, она вообще не спит: когда бы Дениз ни проснулась, няня через несколько секунд уже возле её кровати. И Демьен – на глаза не показывается, но она ощущает его присутствие и чувствует заботу.

Трое, да она уже согласна отложить обиды, да как ему об этом сказать? Просто позвать и объявить, мол, муж,  возвращайся, мне без тебя что-то грустно, и чего-то не хватает?  Мне страшно – вдруг мы не успеем снять наговор? Вдруг я не выживу? Мы так бездарно растрачиваем время, когда можем просто позволить себе капельку счастья?

Она терзалась, не решаясь сделать первый шаг, когда однажды, после осмотра Тавис задержался в пристройке и, переглянувшись с няней, которая никогда не оставляла Дениз наедине ни с ним, ни со служанками, произнёс:

- Миледи, пожалуйста, уделите мне пару минут, я должен вам кое-что рассказать.

Дениз неуверенно кивнула и показала рукой на ближайший к мэтру стул, приглашая присесть.

- Благодарю, - целитель не стал отказываться, прошёл и занял посадочное место.  Поправил мантию. Снова посмотрел на няню. Вздохнул. Поёрзал, устраиваясь поудобнее. Опять бросил взгляд на Виолону.

Дениз терпеливо ждала, когда Тавис соберётся с мыслями, и с облегчением выдохнула, когда собрание, наконец, состоялось, и целитель заговорил.

- Миледи, заранее прошу прощения, что позволяю себе вмешиваться, но ситуация всё больше и больше скатывается к тупику. Я боюсь, что без толчка извне, она так и не разрешится.

Герцогиня удвоила внимание – о какой ситуации вещает лекарь? Что-то с ребёнком??

- Милорд… Не знаю, как сказать… Он… Как вы себя чувствуете?

- Хорошо, - несколько удивлённо ответила молодая женщина. – Говорите прямо – мой мальчик в опасности?

- Смотря о каком из двух вы говорите, - пробормотал целитель, и Дениз всерьёз испугалась. – С одним всё в порядке, а вот насчёт второго я не уверен, что он справится без вашей поддержки.

- У меня двойня???

- Нет, миледи, плод один! Я имел в виду отца ребёнка!  Мужчины… У них тонкая душевная организация, особенно, если они чувствуют за собой вину.

Герцогиня выгнула бровь.

- А Его светлость говорил мне, что он перед вами очень виноват, вот и изводит себя. Почти не ест, мало спит. Счастье, что император его пока не тревожит, впрочем, в теперешнем состоянии милорд всё равно не помощник и не работник.

- И что это за состояние?