И тут случилась война

– Матрон, а я-то что, я тож тебя люблю, и не мене тваво, с первого самого, как ты говоришь, взгляда. Так это, чё нам теперь-то делать, после этого?

– Чё делать? – переспросила сама себя Матрона. – Откуда же мне знать? Может, у девчат моих спросить, чё будет и чё делать? Я в этих делах неопытная, ежели ты успел заметить.

– Вот и я неопытен, не было у меня до тебя никого, и такого тож не было.

Матрона повернулась к нему и положила свою голову на грудь Фёдору. Лёгкий ветерок начал холодить распаренное тело, и ей захотелось обычной человеческой теплоты, которая исходила от Фёдора.

– А знаешь, Матрон, может, нам пожениться? Я так-то готов взять тебя в жены, – добавил Фёдор.

– Может, – прошептала Матрона. – Может, пойдём, Федь, домой, поздновато уже и холодеет.

Они встали, оделись в свои одежды и направились в сторону общежития. Весь путь они шли молча, обдумывая случившееся. Войдя во двор, Матрона заметила, что окно её комнаты не светится. Фёдор остановился у подъезда, приобнял её, поцеловал в распухшие от поцелуев губы и сказал:

– Что ж, Матрона, жди сватов. Да не откажи жениху.

Она погладила его по роскошной шевелюре и низким голосом ответила:

– Будет тебе дурачиться. Ты разве не понял, твоя я, Федя, твоя и ничья боле.

Она тихонько пробралась в свою комнату, на цыпочках дошла до кровати, сбросила платье и улеглась в неё. Голова по-прежнему была занята Фёдором. Мягкая нега разлилась по её телу, и она крепко уснула.

Прошла почти неделя, Матрона нигде не встречала Фёдора и никаких сватов не появлялось. Она начала страдать, и не оттого, что потеряла девственность в первую встречу, а оттого, что не могла себе представить, что она без него. Но страдания её были недолгими. В субботу, вернувшись с работы вместе с подругами в общежитие, она заметила, что крыльцо украшено цветами.

– Ой, девчат, а кто это у нас замуж собрался? – спросила подруг Лида.

– Да вроде никто. Не знаем, – ответила одна из подруг.

Матронино лицо стало пунцовым.

– Надо выяснить, – не унималась Лида. Айда, девчат. Она увлекла всех подруг внутрь здания. Весь пол коридора был устлан лепестками роз до самой комнаты, где проживала Матрона с подругами. Лида распахнула дверь в комнату и застыла в изумлении.

Вся их небольшая комнатушка была декорирована цветами. Цветы были везде – на кроватях, люстре, подоконнике. Они были перевязаны атласными лентами. В центре комнаты стояли четыре дородных парня в белых косоворотках, штанах, заправленных в черные яловые сапоги.

– Проходите, девицы красные, мы к вам свататься присланы, – сказал один из парней.

– И кем же это вы присланы и по чью из нас? – спросила Лида. – Ах, дайте-ка я угадаю. Неужто к Матроне сваты?

– К ней самой, к Матроне Ивановне, – ответил парубок и добавил: – От Фёдора мы.

– А коль так, то вот она. Лида выдвинула Матрону перед собой. Один из парней подошёл к окну перегнулся через подоконник и присвистнул. Через мгновение на пороге стоял Фёдор в красной шёлковой рубахе, подпоясанной черным широким поясом, штанах-трубах и туфлях лодочками.

– У вас, девчата, есть цветочек, а у нас – глядите, какой горшочек, нельзя ли ваш цветочек пересадить к нам в горшочек? – затрубили сваты.

– Наш цветочек – то, что надо, посмотри на стебелек. Он и тонок, и высок, требует к себе вниманья, чтоб не ведать увяданья.

– Ну, пропасть мы не дадим, если надо – подсобим. Пересадим ваш цветочек в наш брильянтовый горшочек.

– Пересадим, коли так, только раз и на века.

Девчата дружно рассмеялись. Федор подошёл

к Матроне приобнял её за талию и спросил:

– Матрона, выйдешь за меня замуж?

– Выйду, Федя, люб ты мне, – моментально ответила Матрона.

– Ой, да что же вы стоите, присаживайтесь за стол. Ну-ка, девчата, помогите сватьёв накормить, – сказала Лида.

Девушки немедля покрыли скатертью стол, нарезали хлеб, вытащили из запасников соленья и консервы, разжарили картошки и поставили заранее припасенную бутылочку красного полусладкого. Парни из карманов штанов повытаскивали всевозможные сладости от пряников до карамельных конфет, Федор поставил рябиновую настройку. В этот вечер они ещё долго не расходились, все говорили о предстоящей свадьбе, пели, шутили и даже плясали. В одиннадцатом часу к ним заглянула дежурная и предупредила, чтобы хлопцы не засиживались, т. к. режим нарушать не положено. Прощаясь, Фёдор поцеловал Матрону в щеку, дабы не смущать остальных обитательниц комнаты, пообещал назавтра зайти за ней, чтобы познакомить её с его родителями, пристукнул туфлями-лодочками и, абсолютно счастливый, удалился. Сваты ушли вместе с ним. Девушки оперативно убрали со стола, помогли

Матроне помыть посуду. И, уже лежа в кровати, Лида вдруг шёпотом спросила:

– Матреша, не спишь? Скажи, ты и вправду любишь его?

Матрона не спала, от внезапно навалившегося счастья сердце девушки вырывалось из груди.

– Нет, Лид, не сплю. Очень люблю его, девчат, вот с первого дня, как увидала, так он мне в душу и проник. Ни дня не было, коли б я о нем не думала.

– Матреш, в народе говорят про таких, как он, что бабы к нему льнут, сами на шее виснуть будут. Не боязно?