И улыбнется счастье…

Собравшиеся вокруг замерли, предчувствуя самое худшее. У Виолетты в глазах потемнело. «Нет, — прошептала она одними губами. — О нет, Боже мой, нет же…» Перед глазами возникла картина, как Сашка падает. Она ни минуты не сомневалась, что беда произошла именно с ним. Он падает — мертвый, истекающий кровью. Виолеттино несостоявшееся счастье… Да что над ней висит за проклятие? Она вдруг поняла, что никто другой ей не нужен и не будет нужен никогда. Только этот тип с торчащими ушами и детским взглядом, с его склонностью к философии, с его любовью к старой рок-опере…

Она бросилась внутрь, не слушая крики, только отмахнулась. Нет-нет, она сама должна убедиться во всем. Если он жив, она изменится…

— Господи, я изменюсь, если он жив, — обещала она. — Я даже петь брошу ради денег! Я в церковный хор пойду…

Она даже не заметила, что говорит все это вслух, она вообще не помнила, как и что она делала. Очнулась только в тот момент, когда уже стояла на коленях над Сашкой. Он не подавал признаков жизни, а где-то за спиной корчился этот урод — его скрутили Клаус и Митя. Еще она слышала Аськин голос, но она почти забыла сейчас даже об Аське, впрочем, та была занята. Отвязывала девочку от креста.

— Сашенька, — шептала она, и ее глаза ничего не видели, потому что она плакала и сама не понимала, отчего это глаза такие влажные и почему все как в тумане. А когда поняла, что это те самые слезы, которых ей не хватало всю ее жизнь, она попыталась удивиться, но это тоже сейчас было не важно…

Важен только он, этот тюлень ушастый, этот…

— Тебя не возьмут петь в церковный хор, — слабым голосом произнес «умирающий». — Ты хриплым басом поешь… Если, конечно, с тобой немного позаниматься, может, что-то путное из тебя и выйдет. Но возиться с тобой придется долго. Очень долго. Может быть, мне придется потратить на это всю свою жизнь…

Эпилог

— «А за окном горели небеса таким загадочным и странным светом, что пожалел впервые я, что слеп…»

— Господи, — вздохнул Александр, — Ветка! Ты меня уже запарила своей поэзией! Ну, ты бы хоть пела стихи этого Карло!

— Это Любкины, — сказала Виолетта, поправляя одеяло. — А дергаться тебе вредно…

— Моя мама всегда говорила мне, что моя безрассудность не приведет ни к чему хорошему, — печально сказал Александр. — Придется лежать и не двигаться, в то время как женщина моей мечты будет изводить меня поэзией… Нет бы делом заняться…

Она засмеялась.

— Ты ребенок, — сказала она. — Я не развращаю детей…

— Да ты наглая тетка, — возмутился он. — Почему это я в свои почти сорок лет ребенок? Я тебя на девять лет старше…

— Ты в душе ребенок, — сказала она. — Просто такой вот пионер-герой…

— Она меня оскорбляет! — возопил он. — Я никогда не был пионером! Меня туда из-за хулиганства не приняли!

— Хочешь, я тебя сейчас туда приму, раз у тебя комплексы.

— Нет у меня комплексов, — проворчал он.

Виолетта склонилась над ним и нежно поцеловала его в лоб.

— Я не умер, — сурово сказал Александр. — Я честно пытался, но не вышло…

— И хорошо, — сказала Виолетта, касаясь легко его губ. — Что бы я сейчас без тебя делала? Не над кем было бы поиздеваться…

Ася стояла, наблюдая за Митиной работой. Он обернулся и улыбнулся ей. Волосы упали на лоб, он откинул их назад и выпрямился.

— Ты меня простила? — спросил он.

— За что? — спросила она. — Я могу задать тебе такой же вопрос…

— Я должен был тогда остаться рядом с тобой…

— Нет, все, что случилось, было необходимо… Мы должны были понять, что нет на свете ничего важнее любви… Но тогда мы ведь этого не понимали.

— Я понимал, — тихо сказал Митя. — Но не смел тебе это сказать…

— И зря.

Она положила ему руки на плечи.

— Страшно подумать, что могло с тобой случиться, если бы не друг Клауса! — сказал Митя, нежно прижимая ее к себе.

— Если бы не ты, — поправила его Ася. — Если бы не сам Клаус… Если бы не вы трое.

— Но тогда он меня напугал, — засмеялся Митя. — Представляешь, появляется еще больший безумец, чем этот Горец, и так решительно направляется к нему.

И плевать ему на то, что пушка направлена уже на него — точно он рассчитал все и понял, что Горец просто трус.

— Ничего он не рассчитывал, — возразила Аська. — Просто наобум действовал. И что самое загадочное, выиграл. Точно ему кто-то помог. Кто-то стоял у него за спиной, кто-то, кто напугал Горца куда сильнее, чем Алекс…

— Однако он все-таки выстрелил, — вздохнул Митя. — Значит, не так испугался…

— Если бы он стрелял в Сашку, он бы его убил, — тихо сказала Ася. — Но Сашка просто кого-то закрыл… Поэтому его только ранили. Нет, Митя! Горец стрелял не в Сашку. В того, кого он видел за Сашкиной спиной…

И она посмотрела вверх — туда, на свое облако.

«Ты там, — подумала она. — Я знаю, Ты принимаешь любой облик. Слепого ли старика, или превращаешься в облако… Спасибо Тебе за то, что не покидаешь нас. Спасибо Тебе за то, что исправляешь наши судьбы… Спасибо за то, что Ты так нас любишь. Я могу отплатить Тебе только одним — я ведь не такая могущественная, как Ты. Я могу только любить Тебя».

Облако вздрогнуло, или Аське показалось?