И. В. Сталин. Полная биография

Деньги требовались Сталину, видимо, не только для зимовки. Там же, в Туруханском крае, в Селиванихе, находился и еще один член ЦК – Свердлов. 27 сентября 1913 года он писал, что «Васька» – Сталин – гостил в Селиванихе неделю. Видимо, сговаривались о побеге: «Если у тебя будут деньги для меня или Васьки (могут прислать), то посылай…» Следовал адрес.

Меры к подготовке побега были приняты. В записной книжке приходов и расходов ЦК в декабре 1913 года значится: «Ан(дрею) и Коб(е) 100». Деньги посылал и Бадаев из Петербурга.

Телеграммы, уведомления, докладные записки летят, спешат из Петербурга и Москвы в Красноярск, в Енисейск, в Монастырское и обратно. Во всех – предупредить побег! 18 декабря сам директор Департамента полиции С. Белецкий требует от енисейского губернатора: «Яков Свердлов, Иосиф Джугашвили намереваются бежать из ссылки. Благоволите принять меры к предупреждению побега».

Действительно, должные меры были приняты: в середине не марта Сталина и Свердлова переводят в станок Курейка, ниже Монастырского по Енисею верст на сто восемьдесят и на восемьдесят верст севернее Полярного круга. О побеге отсюда невозможно даже и думать. За короткое северное лето в Курейку заходил лишь один пароход: три месяца в году, весной и осенью, не было вообще никакой связи. Путь вверх по Енисею строго контролировался кордонами.

Река Куренка впадает здесь в Енисей с востока. Станок – группа старинных изб, разбросанных на бугорках среди поляны – находился на левом берегу Енисея, на крутом обрыве. В половодье станок со всех сторон окружала вода. Куренка – одно из последних поселений на севере Туруханского края. Отсюда один путь – вверх по Енисею, на юг. На все остальные стороны – тайга, тайга… Два с половиной года предстояло прожить здесь Сталину.

Жили ссыльные поначалу вместе, и это оказалось не совсем удобным. Комната примыкала к хозяйской и не имена отдельного входа. У хозяев – много детей, и, разумеется, они часами пропадали у постояльцев. Приходили и взрослые. Придут, посидят, посмотрят на незнакомых и очень интересных им людей, помолчат с полчаса, потом поднимаются:

– Ну, надо идти, бывайте здоровы!..

Такие посещения раздражали Свердлова, поскольку чаще всего приходились они на вечер, время, наиболее привычное для чтения и письма обоим ссыльным. Впрочем, в первые месяцы читать вечером им мало приходилось: не было керосина. Вскоре ссыльные стали жить на разных квартирах. Личные отношения Сталина и Свердлова не сложились: сказывалась разница характеров. Уже в марте 1914 года Свердлов писал знакомой: «Нас двое. Со мною грузин Джугашвили, старый знакомый, с которым мы уже встречались в другой ссылке. Парень хороший, но слишком большой индивидуалист в обыденной жизни. Я же сторонник минимального порядка. На этой почве нервничаю иногда».

Характер Сталина вполне сложился к тридцати пяти годам жизни, он вообще-то никогда не был слишком уж общительным и говорливым, а в Туруханской ссылке, в тяжелейшей обстановке одиночества и отсутствия общественной деятельности, что он так любил, характер его, несомненно, приобрел некоторые черты замкнутости. Свердлов, который, по его собственному признанию в письме той поры, обладал обширными «талантами разговорными», не хотел да и не мог понять товарища. В письме конца мая 1914 года Свердлов писал жене: «Со своим товарищем мы не сошлись «характером» и почти не видимся, не ходим друг к другу…»

Ну а потом на долгие два с лишним года Иосиф Сталин остался в Курейке один.

Это была суровая жизнь, но точно так же, и даже хуже, жили рядом со Сталиным местные жители, простые труженики, которые навсегда сохранили добрую память о ссыльном революционере. В этом проявилась важнейшая черта зрелого Сталина – его скромность, отсутствие заносчивости и высокомерия, его глубочайший демократизм, искренняя, подлинная народность.

Делал все по хозяйству он сам, готовил обед, пек хлеб. Прожить на одно пособие было невозможно, деньги приходилось тратить на покупку керосина, соли, табака, спичек. Надо было искать дополнительных способов пропитания, и тут на помощь приходили охота и рыболовство, благо рыба, птица и зверь водились тут в изобилии.

Сталин научился мастерить рыболовецкие снасти, ходил на ловлю сначала с местными рыбаками, а потом приобрел собственную лодку. Летом на Половинских опечках (островах) он делал шалаш и промышлял, заготовляя рыбу впрок, солил икру.

Охотился Сталин и на песца, также применяя самодельные снасти. Охота с ружьем ему воспрещалась. Поэтому он пускался на хитрости: соседи шли в лес, оставляли там ружье в условленном месте, а Сталин забирал его. Стрелял больше всего куропаток, но бил и гусей, и уток.

На рыбной ловле и охоте Сталин не раз попадал в положения, грозившие несчастьем. Рассказывать о них впоследствии он не любил, но все же о нескольких нам известно. Выступая в апреле 1929 года на Пленуме ЦК с докладом «О правом уклоне в ВКП(б)», Сталин, характеризуя бухаринскую группу, вдруг обратился к слушателям: