И в сумерках придёт рассвет

То ли в голосе её, то ли во взгляде было что-то сдерживающее этих пьяных мужланов. Вскоре она заметила, что к ней относятся более уважительно, чем к другим помощницам Гектора. И те, кто бывал здесь часто, уже не позволяли себе вольностей по отношению к Маре Джалине. Так было до того злополучного дня в начале января, когда всё и случилось…

Подвыпившая толпа в тот вечер была как-то особенно озлоблена. Бранные слова  сыпались, как снег на улице, пока Мара, бегая меж столов, разносила заказы. Она чувствовала себя не очень хорошо. Эльфийские дети развиваются быстрее людских, и все «прелести» беременности уже давали о себе знать. С каждым днём Маре было всё труднее работать.

Джалина испуганно обернулась, услышав крики и шум за спиной. В углу начиналась драка. Кто-то перелетел через стол и грохнулся на пол, но тут же вскочил.

Пьяная толпа взревела от восторга. Всё как-то вдруг пришло в движение, каждый хотел рассмотреть, что происходит.

Мара с замиранием сердца наблюдала за потасовкой.

– Да разнимите же их кто-нибудь! – воскликнула она, не сдержавшись.

Но её одинокий возглас потонул в гуле голосов кричавших: «Давай, Каран! Давай! Врежь ему, Джейкоб!»

Огромный детина Джейкоб швырял молодого и невысокого Карана как пушинку. Но Каран был шустрее. Он наскочил на спину громилы, повис как рюкзак, и обеими руками сжал его шею, пытаясь задушить.

Тут дело дошло до поножовщины… Изрядно побагровевший Джейкоб, которому не удавалось стряхнуть с себя Карана, схватил со стола нож  и воткнул его парню в бок. Тот упал на пол, и, наконец, несколько мужчин оттащили от него Джейкоба.

Но Каран был совсем плох. Мара и ещё одна девушка подбежали к нему, попытались зажать рану полотенцем. Но это было бесполезно. Каран тонул в собственной крови.

– Кто-нибудь помогите ему! – вскричала Мара, видя, что он умирает прямо на её глазах.

Но никто не знал, чем можно помочь. Каран был бледен, глаза не открывал, и дыхание его становилось всё реже. И тут Мара поняла, что делать!

«Ну, великая эльфийская сила созидания, не подведи меня!» – взмолилась девушка.

Она простёрла руки над телом, закрыла глаза и, ощутив, как наполняется силой, прошептала:

– Маяна кару, далегас кару, Эрсель каринах эла! – так она повторяла, пока не почувствовала себя совсем опустошенной и не услышала удивлённый ропот в толпе.

Девушка открыла глаза и увидела, что Каран спасён, рана затянулась полностью, а парень с удивлением глядит на неё, не веря в своё чудесное исцеление.

– Как она это сделала? Что за чудо? – долетали до слуха Мары голоса за её спиной. – Это не чудо – это ЧАРЫ! Магия! Волшебство!

По толпе прокатился испуганный шёпот.

– Ведьма! Эльфийская колдунья! Она с Севера… Говорят, там полно колдунов и ведьм, знающих эльфийскую магию. Отойди подальше, дорогой, вдруг она и тебя зачарует!

Мара поднялась, с непониманием глядя на толпу, которая, казалось, отпрянула от неё. Сотня ненавидящих мрачных глаз встретила её.

«Я ведь спасла его, что же вы смотрите на меня, как на убийцу?» – хотелось крикнуть ей, но она молчала.

– Мара, иди в свою комнату! – донесся до неё гневный оклик Гектора, и девушка поспешила исчезнуть.

Она была рада укрыться от осуждающих взглядов толпы. Каран поднялся с пола и тут же покинул трактир. Прислуга замыла кровь. Но теперь уже никто не мог забыть, что произошло…

***

Гектор громко хлопнул дверью, ворвавшись в комнату Мары.

– Ты что себе позволяешь, Эрсель?! Очумела что ли! – заорал он.

Учитывая, что с тех пор, как она появилась, он впервые назвал её «Эрсель», дело обстояло серьёзно.

– Да что я сделала? – возмутилась девушка. – Я спасла ему жизнь! Ведь этот бедняга умер бы…

– Вот именно, – подтвердил Гектор, – он бы подох! И ещё полгода сюда бы шёл весь Галиорт посмотреть, где его прирезали, и послушать байки о том, как это случилось. А теперь, иди, глянь, что там внизу! Не осталось и трети посетителей! И четверо уже сказали, что завтра съёзжают в другую гостиницу. Но уйдут не они – уйдёшь ты. Я говорил тебе, Мара, здесь не любят колдовства… Мне в моём доме ведьма не нужна. Убирайся!

– Ладно. Завтра я уйду.

– Нет! Не завтра. Сейчас! Может кто-то ещё пустит тебя на порог, пока история о тебе не облетела весь Галиорт, – возразил Гектор.

– Хорошо, я уйду сейчас! Но вы боитесь не того, чего стоит. Этот город умирает, его поглощает тьма Юга. Вы забыли о первозданности мира, об эльфийской мудрости, о родстве с самой землёй! Этот город тонет в ненависти, разврате и зле! Нужно бояться злобы Каран Гелана, а не исцеляющей магии эльфов. Этот город стал так же чёрен, как форма слуг Катараса, бродящих по его улицам!

– Не тебе учить меня, детка! – зло бросил Гектор. – За такие речи я могу  сдать тебя властям со всеми потрохами. Им расскажешь о том, как следует жить. А теперь убирайся, чтоб через мгновение  здесь не осталось даже воспоминаний о тебе!

Мара собрала вещи ещё быстрее (благо – их было немного), ей не хотелось больше оставаться в «Трёх чёрных кошках».