И в сумерках придёт рассвет

«Верно, – подумала Мара Джалина, – отмщение – это губительная сила». Она решила, что и ей следует опасаться этой злой силы. Хотя, в её случае, речь скорее шла не о мести, а о самозащите: либо она уничтожит Катараса, либо Катарас погубит её и Киралейна.

– Так что, хоть, – закончила Налана, – Далейн и очерствел среди всего этого волчьего сброда, но благородство ещё не совсем им забыто.

Мара Джалина тяжело вздохнула.

– Жуткая история… Как мне жаль его! Бедный Далейн!

– Не думаю, что ему жалость твоя нужна, – хмуро ответила женщина. – Здесь смерть приходит чаще, чем во всём остальном мире. Разбойники шутят невесело, что она здесь так прижилась, что по вечерам приходит  погреться у костра вместе с парнями из «стаи» и  не прочь  временами «промочить горлышко». Впору выбрать Смерть атаманшей. Мы привыкли к ней.

Налана тяжко вздохнула и закончила:

– Я рассказала тебе всё это, не ради того, чтобы ты прослезилась о горькой судьбе нашего атамана. Я просто хочу, что ты знала – здесь все уважают Далейна. Надеюсь, что и ты будешь, Эрсель, а иначе нам с тобой не быть заодно. А теперь уже поздно, ложись спать! Я тебе здесь постелила.

Уложив Киралейна, Мара забралась на жёсткие нары, закуталась в одеяло из шкур и быстро уснула.

Ей приснилась пёстрая толпа разбойников, хохочущий ей в лицо Гриер, и Далейн, который нёс на руках её собственное бездыханное тело в белом платье, залитом кровью.

Прошло с полмесяца с тех пор, как Мара попала в разбойничье логово. Она ни дня не сидела без дела. Забот и вправду хватало. Принцесса даже успела привыкнуть к местным порядкам, жаргону и многочисленным несытым взглядам. Далейн заходил иногда узнать, как ей живется. Словом, всё было тихо.

И в пору бы радоваться столь приятному стечению обстоятельств, если бы не серо-зелёные глаза атамана, которые постоянно настигали Мару, куда бы она ни шла. Странно, но она чувствовала себя виноватой и неблагодарной по отношению к Далейну, и это не давало ей покоя. Хотя в чём тут каяться – она не просила делать её пленницей в этом гиблом лесу!

Однажды Мара Джалина сидела в домике Наланы, кормила кашей сына и нежно с ним беседовала. Она ощутила чьё-то присутствие и, обернувшись, вздрогнула при виде атамана. Он, казалось, застыл в дверях, любуясь матерью и ребёнком.

– Прости, я напугал тебя, Эрсель! – извинившись, он сел на скамью рядом.

Мара отпустила сына с колен и выжидающе посмотрела на Далейна.

– Нет, нет, продолжай! Я просто посижу здесь, если ты не возражаешь?

– Ты здесь – хозяин, и спрашиваешь моего позволения? – не сдержалась Мара.

Далейн нахмурился, и Мара поняла, что слова её прозвучали слишком резко.

– Прости, я не хотела так! – поспешно воскликнула девушка.

Далейн обратил к ней печальное лицо и, взяв её руку в свои ладони, сказал веско:

– Я не хозяином хочу быть тебе, Эрсель, не господином, а мужем! Ты нужна мне! И сын твой будет мне родным!

Мара давно ожидала подобных слов, но теперь растерялась, не зная, что ответить.

– Далейн, я очень благодарна тебе за всё, – начала она нерешительно. – Я уважаю тебя и считаю своим благодетелем. Но никто и никогда не займёт в моём сердце место отца моего сына! Я люблю его по-прежнему, хоть он и далеко от меня. Да и ты, боюсь, заблуждаешься, говоря о своей любви… Ты не меня любишь, а воскресшую память. Но я – не твоя жена, лишь её отражение. Не обманывай себя! Хоть мы и похожи, я никогда не заменю её в твоём сердце, – Мара замолчала.

Отпустив её руку, молчал и разбойник.

– Это Налана разболтала? – спросил он, ненадолго одарив принцессу светом зелёных глаз.

– Земля слухами полнится… – ответила девушка уклончиво.

– Больше кому? Может, ты и права, Эрсель, – сказал Далейн. – Только… я думаю, мне нужна именно ты. Быть может, ты подумаешь над моим предложением? Я дам тебе время.

Мара Джалина покачала головой:

– Скажи мне, атаман Далейн, если бы твоя Элладина была жива, пусть даже далеко отсюда, недоступная для тебя, пусть у вас был бы один шанс из тысячи тысяч встретиться когда-нибудь много-много лет спустя… Всего один, но был бы! Смог бы ты полюбить другую девушку?

Далейн поглядел ей в глаза и ничего не ответил.

– Прости! – сказал он, поднимаясь. – Если всё-таки передумаешь, помни, что я жду тебя! Прощай!

И атаман ушёл, оставив Мару с горечью вины на сердце.

Утром следующего дня Мара и Налана занимались стиркой. Киралейн ещё спал в доме, а женщины плескались в корыте у крыльца. Мимо сновали туда-сюда пешие и конные разбойники, но занятые своим делом дамы не глядели на них.  Почувствовав чьё-то пристальное внимание, Мара Джалина оторвалась от мокрого белья и, подняв голову, вздрогнула под взглядом черных, как уголь, глаз. Остановившийся напротив всадник оказался Гриером. С ним было ещё два наездника. Гриер поклонился и сказал с гаденькой улыбкой:

– Утро доброе, красотки! Не скучно тебе  здесь, милая? А то – приходи к нам! Я найду способ тебя развеселить, со мной не заскучаешь…

Мара ничего не ответила. Налана, обернувшись, одарила черноволосого атамана презрительным взглядом, выражавшим всё её отвращение к нему.