И верь в сей ладан

В комнате стало уютно после недавнего ремонта: приятные пастельные тона стен и пола, неброские занавески, пара забавных картин в жанре современного искусства, в меру мебели с разными декоративными финтифлюшками на полках, удобный диван и пуфик в углу, на котором растянулся рябой кот Юпитер. В дизайне чувствовалась женская рука. Большой телевизор работал без звука, давая комнате дополнительное освещение к приглушенному свету торшера.

Всех собравшихся Данила знал уже больше двадцати лет. Столь длительная дружба объяснялась отсутствием совсем уж серьезных руганей между ними, хотя каждого в разное время Данила мог обоснованно обвинить в неподобающем поведении с точки зрения дружеской этики: Матвея в чрезмерной грубости и дерзости в общении, и вообще для него лишь бы деньги были, Рому в высокомерии, Жору в лукавстве и скрытности, Павла в трусости, а всех вместе в халатной забывчивости. Каждый из них иной раз умудрялся, без видимой причины, с опозданием поздравить друга с днем рождения, а двое вообще забыли про юбилейную дату. И вроде до старческого склероза еще далеко, и серьезных травм головы ни у кого не было, поэтому порой возникало ощущение, что им, друзьям, просто плевать.

Однако, судя по всему, взгляд Данилы на то, какой на самом деле должна быть дружба никем из них не разделялся. А Данила и не спорил, и вообще никогда не заводил речь на эту тему, предпочитая смиренно закрыть глаза на недостатки. Он считал, что, если никто не понимает очевидных вещей, то какой смысл попусту сотрясать воздух? С другой стороны, Данила сам не был идеальным, легко мог в сердцах ответить взаимностью, за что его также могли упрекнуть; и понеслось бы: это ты начал, нет – ты, и так далее. Он не раз за собой замечал, что в компании друзей невольно становился каким-то немного дурным и неправильным, как будто оказывался среди не своих людей. Тем не менее переступать черту Данила не позволял себе никогда. С годами друзья вроде как образумились, помудрели, стали мягче, но он до сих пор не был уверен в том, пойдет ли кто-нибудь из них на подвиг, если, конечно, не будет стоять неудобный выбор между другом и родственником.

– Кстати, а где Паша? – спросил Данила.

Матвей усмехнулся:

– Где, где…в рифму ответить?

– Там же, где всегда – под каблуками, – сказал Рома и чихнул. – Вот видишь, не вру.

– Кто с ним разговаривал? – спросил Жора.

Разливая всем водку, Матвей сказал:

– Я ему смску отправил, объемную такую, описывающую грядущий вечер, а он коротко ответил, что не сможет прийти. Ну, надеюсь, всем все понятно.

– Ты куда погнал-то? – Рома указал на стопки.

– Между пятой и шестой перерывчик небольшой, – парировал Матвей. – Сам теперь будешь разливать.

– Не, я не буду. Пусть Даня разливает.

Данила, развеселенный шуткой Матвея, сразу посерьезнел:

– Я-то почему?

– Ты последний пришел. Опоздал.

– И что?

– Ну и все.

Словестные перепалки случались, в основном, на пустом месте отчасти потому, что временами все просто надоедали друг от друга. На всех друзей весомых конфликтов было примерно с десяток, но большинство их приходилось на бесшабашную молодость. В таких случаях Данила всегда старался держаться в стороне, так как ему совсем не нравилось слушать от разругавшихся всякие гадости друг про друга. Мало того, что при этом он оказывался между двух огней, так еще зачастую каждый склонял на свою сторону, ища поддержку и расположение.

– У нас сегодня мальчишник? – спросил Данила. – Где жена, дочка?

Матвей потянулся и ответил:

– Анфиса у бабушки, так что отдыхаем без детей по полной. А Таня скоро придет, с подругой.

– Что за подруга?

– Ксюша. В представлении, думаю, не нуждается.

Жора взял свою стопку.

– Вот за баб и выпьем, – сказал он. – Чтобы, как говориться, все были здоровы.

– Не знаю, как вы, – вздохнул Рома, – а я после пойду перекурить.

В этот момент брякнул дверной замок, и в квартиру вошли две молодые женщины.

– Ага, – сказала Ксения, задорно глядя на мужскую компанию, застывшую с водкой в руках. – Прервали вас на самом интересном месте.

– Так им и надо, – добавила Таня, снимая сапоги. – Нечего без нас начинать.

Матвей наигранно повысил голос:

– Щас будете наказаны штрафным стаканом вина!

– Ой, ой, уже боимся.