И власти плен...

— Всегда? — Он вздрогнул. Его собственный вопрос таил какой-то обличительный смысл. Всегда, постоянно, каждый день? Это различие в понимании ситуации все эти годы существовало между ними, а он не замечал, не слышал? Чего он ждет от этого разговора? Раскаяния жены? Застарелых обвинений в свой адрес?

— Ну, хорошо. С этим все ясно. — Левашов обернулся.

Лицо ее было замкнутым, холодным. Левашов сделал несколько шагов к столу. Ему пришла в голову неожиданная идея, и он раздумывал, осуществить ли ее тотчас, в присутствии жены, или повременить. В движениях появилась нарочитая замедленность. Выдвинул ящик стола, достал чистый конверт, осмотрел его со всех сторон. Двумя пальцами поднял приглашение и аккуратно вложил его в конверт. Теперь пауза была просто необходима. Он, как фокусник, повертел запечатанный конверт в руках, предлагая присутствующим убедиться, что конверт настоящий и никакого обмана тут нет. Затем вынул ручку и надписал адрес: «Машиностроительное объединение. Метельникову». Щелчком оттолкнул конверт от себя, он заскользил по столу, и теперь из любой точки комнаты было видно: на полированной поверхности, в самой середине стола, лежит запечатанный конверт.

Мельком взглянул на жену. Понял: надежды на примирение пока нет. И так же не спеша вышел из комнаты. В дверях обернулся, почувствовал, что так вот уйти, не сказав ничего, нельзя. В голосе обозначилась глухая хрипотца. Откашлялся.

— Пойдешь в магазин, не забудь бросить в почтовый ящик. Банкет — удовольствие дорогое. А так хоть какая-то экономия. Как видишь, я становлюсь другим — оберегаю его интересы.

Глава V

Лидия Васильевна старательно перепроверяла список подтвердивших свое будущее присутствие на банкете. Находящихся в отъезде она помечала крестиком, оповещенных через второе лицо — восклицательными знаками. Напротив фамилии Левашова стоял знак вопроса.

В суете, в предъюбилейных хлопотах мимо глаз, мимо сознания проходило многое, на что в обычные дни и сама она, и муж непременно обратили бы внимание.

Уже неделю утренняя почта имела весьма объемный вид. Лидия Васильевна извлекала мятые конверты из тесного почтового ящика. Метельников пошутил: «При виде этих писем я испытываю угрызения совести. Меня знает до неприличия много людей». Завтракали, как правило, на скорую руку, по этой причине письма и поздравительные телеграммы не зачитывались, Лидия Васильевна лишь перечисляла фамилии и адреса. На что Метельников, уткнувшийся в газеты, произносил свое всепонимающее «угу».

Этот конверт почти не выделялся среди других, единственно был менее помят, и еще, может быть, марка привлекала внимание, приклеенная чуть косовато, но внушительных размеров. Марка была из серии юбилейных, посвящалась художнику Сурикову и изображала картину «Утро стрелецкой казни». Обратного адреса не было, и, обнаружив в письме лишь карточку приглашения, Лидия Васильевна не сразу вспомнила, кто такие Владимир Арсеньевич и Агния Федоровна, которых супруги Метельниковы рады будут видеть в 19 часов в Жемчужном зале ресторана. А вспомнив, вздохнула раздраженно: Левашов есть Левашов. Никто другой так поступить не мог!

Лидия Васильевна отыскала в списке Левашовых и аккуратно переправила вопросительный знак, стоящий напротив фамилии, на знак восклицательный. Пусть это будет ее маленькой хитростью. Муж не станет вдаваться в детали. Он сам сказал: «Я их пригласил, а дальше пусть корректирует жизнь». Исправленный восклицательный знак выглядел излишне рыхлым, обращал на себя внимание. Лидия Васильевна покачала головой, и еще несколько восклицательных знаков были утолщены. И хотя теперь весь лист обрел вид неопрятный, Лидия Васильевна осталась довольна. «Ну не будет Левашова, что от этого изменится? Ничего. Отсутствие не может ничего изменить. Изменить может только присутствие» — так считала Лидия Васильевна.

В перечне приглашенных Левашов стоял под номером 64 на третьей, заключительной странице списка. О тех, кому положено быть, помнили. Что же касается тех, кто оказался на третьей странице, о них вспоминали. Их появление есть прямой ответ на прямой вопрос: «Кого еще забыли?»

В полуденные часы ресторан выглядел удручающе пустым. Пересекая эти громадные пространства, именуемые Голубым, Розовым, Белым залами, Лидия Васильевна испытывала чувство подавленности. Она едва поспевала за крупным, даже грузным мужчиной, назвавшим себя старшим администратором. Они поднимались по каким-то лестницам, спускались на лифте, ей даже подумалось, что человек, сопровождающий ее, заблудился и они уже второй раз проходят по тем же залам. Старший администратор шел не оглядываясь и, как угадала Лидия Васильевна, этим своим непочтительным поведением выражал отношение не к ней лично, а к самому факту, что процедура подготовки банкета возложена на женщину.