...И волки целы

Однако президент был добродушен и незаносчив. Он всегда помнил, что избран народом как один из сыновей народа, дабы защищать интересы народа. К тому же в нежной младости он сколько-то времени слу­жил у мадам Корали мальчиком на побегушках. И по­тому сказал своему помощнику, что примет проситель­ниц на другой день в десять утра. Просительницы яви­лись в назначенный час во дворец, и их повели по рос­кошной лестнице в приемную; сопровождающий дам чиновник осторожно постучал в дверь; в двери открылось зарешеченное оконце, выглянул настороженный глаз. Президент хотел по возможности избежать судьбы своего предшественника и, принимая посетителей, со­блюдал все мыслимые меры предосторожности, кто бы к нему ни пришел. Чиновник назвал имена трех дам, дверь открылась, точнее сказать, слегка приоткрылась, и дамы скользнули в щелку. Они оказались в великолепном кабинете. Повсюду сидели за маленькими сто­ликами и лихо строчили на машинках помощники президента без пиджаков и с двумя револьверами за поя­сом — один справа, другой слева. Несколько вооружен­ных до зубов молодых людей читали газеты, раскинув­шись на кушетках, и курили сигареты. Президент, тоже без пиджака и с револьвером па ляжке, стоял посреди комнаты, засунув большие пальцы за проймы жилета. Он был высокий статный мужчина, красивый и даже осанистый.

— Que tal?[1] — приветливо воскликнул он, сверкнув своими белыми зубами. — Что привело вас ко мне, доро­гие сеньоры?

— Вы прекрасно выглядите, дон Мануэль, — сказала Ла Горда. — Красавец мужчина, залюбуешься.

Он обменялся с дамами рукопожатием, а его по­мощники прервали свою напряженную деятельность, от­кинулись на спинки стульев и замахали руками, радуш­но приветствуя трех дам. Дамы были их старинные прия­тельницы, и хотя в приветствиях сквозила насмешка, они от души радовались их приходу. Настало время от­крыть вам — конечно, я мог бы облечь свое признание в столь деликатную форму, что вовсе сбил бы всех с толку, но признаваться, так признаваться начистоту, — словом, настало время открыть вам, что наши дамы были содержательницами трех самых респектабельных бор­делей в столице этого свободного и независимого госу­дарства. Ла Горда и Карменсита были испанки и пото­му одеты очень строго, в черное, с черными шелковы­ми мантильями на голове, а вот мадам Корали была француженка, на ней была маленькая шляпка без полей. Все три дамы достигли зрелого возраста, все три держались очень благопристойно.

Президент усадил посетительниц и предложил им ма­деру и сигареты, но они отказались.

— Нет, дон Мануэль, благодарим вас, — сказала ма­дам Корали. — Мы пришли к вам по делу.

— В таком случае, сеньоры, я к вашим услугам.

Ла Горда и Карменсита взглянули на мадам Корали, мадам Корали посмотрела на Ла Горду и Карменситу. Те кивнули, и мадам Корали поняла, что они поручают ей говорить от их имени.

— Что ж, дон Мануэль, расскажу вам о наших бе­дах. Мы много лет трудимся не покладая рук, и никогда ни у одной из нас не случилось хотя бы малейшего скан­дала, который бы бросил тень на наше доброе имя. На всем Американском континенте не найдешь заведения с такой безупречной репутацией, как у наших, этот пре­красный город может по праву ими гордиться. Лично я истратила в прошлом году пятьсот долларов на огром­ные зеркала, которыми украсила свой главный зал. Мы пользуемся всеобщим уважением, исправно платим на­логи. И вдруг у нас отнимают плоды наших трудов, лег­ко ли это вынести? Скажу со всей прямотой: мы столько лет верой и правдой служили обществу, а теперь нас подвергают неслыханному унижению. Это несправед­ливо!

Президент был потрясен.

— Корали, моя дорогая, о чем вы? Я ничего не пони­маю. Неужели кто-то посмел нарушить закон и вымогает у вас деньги сверх причитающихся налогов и без моего ведома?

Он подозрительно сощурился на своих помощников. Помощники попытались изобразить полнейшую невин­ность и хотя действительно были ни в чем не виноваты, глаза у них шкодливо забегали.

— Именно от закона, дон Мануэль, мы и пришли к вам искать защиты. Нам грозит разорение.

— Разорение?

— С тех пор, как начал действовать этот новый закон о разводе, наше дело пришло в полный упадок, впору за­крывать наши прекрасные заведения.

И мадам Корали объяснила в выражениях предель­но откровенных, я попытаюсь их по возможности смяг­чить, что такое бедственное положение создалось из-за этих красоток иностранок, они заполонили город, и три первоклассных заведения, за которые она и ее подруги исправно платят и коммунальные, и государственные налоги, начисто лишились клиентов. Светские молодые люди предпочитают проводить вечера в «Гранд-отеле», где им за сладкие слова дарят удовольствия, которые в уважающем себя заведении оплачиваются звонкой мо­нетой.

— Кто же их обвинит? — возразил президент.