И волком я бреду во снах... (СИ)

Ночь полностью вступила в свои права, затопив непроглядной темнотой улицы Нагарата и, лишь редкие факела горели на пути от дворцовой площади к воротам. Приближался назначенный час, люди, из атакующего отряда разобрав сосуды с зажигательной смесью и факела, выстроились шеренгами вдоль главной улицы. То же самое сделал и я с моими бывалыми соратниками. Впрочем, свое место в авангарде колонны, состоящем из тяжело бронированных пехотинцев и старших офицеров, мы еще не заняли. Второй отряд, разбившись на группы по тридцать-пятьдесят всадников, рассредоточился на ближайших к воротам улицах. Лошади в темноте недовольно храпели.

Что ж, самое время простится! И отозвавшись на мой мысленный призыв из темноты улицы, что вела вправо вдоль городской стены от мощной арки, вышли наши молодые родичи. Последней была Ракса, я заметил, что шагала она необычной для эльфа походкой - как-то сгорбившись, низко опустив голову, словно бы непомерная тяжесть давила ей на плечи. А вот соплеменники мои наоборот были очень возбуждены. Все "говорило" об этом - вздыбленная шерсть и нервно мотыляющиеся хвосты, то и дело поджимаемые уши и прищелкивающие зубы, и даже просто дыхание сопровождалось печальным подскулом или огорченным рыком. Я отчетливо почувствовал в своих мыслях искреннюю любовь и полнейшую преданность, дружеское участие и родственную поддержку. И каждый из молодых и не очень воинов постарался выразить все это через самые крепкие объятья. Рит даже в несдержанном порыве лизнул в лицо Мава, двоюродный дядя как-никак.

Все это время эльфийка стояла поодаль, не вмешиваясь, но наконец подошла и она. Несколько долгих, бесконечно долгих мгновения в неподвижности Ракса рассматривала землю у наших ног. Я ждал. Хоть мне и недолго довелось знать высокородную леди, но понемногу уже начал понимать ее - раскрывать нараспашку душу, выставляя напоказ чувства, в племени темных было не принято. И торопить не имело смысла - если сможет, скажет сама. Хотя родичей моих такая холодность явно поразила, ведь женщинам нашего народа не свойственно было скрывать или тянуть с выражением своих мыслей и чувств. Странным было для них что жена, провожающая мужа в последний бой, просто стоит в молчании, не делая даже попыток заключить супруга в объятья. И наконец, похоже, поддавшись этому мысленному давлению, эльфийка сделала еще один шаг и крепко обхватила меня руками, уткнувшись своим лицом в мою шею. И снова не услышав ни звука, я лишь ощутил горячую влагу ее слез. Время как будто замерло, и мы стояли в неподвижности, отрешившись от всего мира...

Но тянуть дальше было уже нельзя, я шкурой чувствовал, как мало-помалу начинают раскручиваться события, а "буря" перемен вот-вот накроет нас. И словно бы по команде земли коснулись первые снежинки.

- Пора, - чуть слышно произнес я.

- Пора, - эхом отозвалась она, - Пусть надежды почти нет, но буду ждать, - сказала Ракса только одними губами, подарив мне долгий взгляд. И обернувшись столь резко, что плащ обвил ее ноги, темная почти бегом удалилась за моими родичами туда, где была ее лошадь.

- Пора, - уже во весь голос, даже с подрыком обратился я к бывшему рядом Димару и демонстративно залил в себя волшебный напиток.

Старый вояка, даром, что родовитый дворянин посмотрел на меня по-дружески, и криво ухмыльнувшись, вытянул из-за пояса бутылек. Офицер обернулся к стоящим за ним войскам и, зажав эту склянку в поднятой над головой руке, прокричал:

- Победа или смерть! - он тоже опрокинул колдовское зелье себе в рот.

По рядам прокатилось: "Победа или смерть!" и пустые бутылочки полетели в разные стороны, со звоном падая на мостовую или ударяясь о каменные стены, разбивались вдребезги.

Напиток действительно был волшебный - в моей крови забурлила жажда битвы, в душе вспыхнул огонь неудержимой ярости. Я почувствовал, как силы мои утроились и, вдвое быстрее стала реакция. Права была Ракса, молодость будто вернулась ко мне. Да и на людей колдовство это действовало не хуже - все, все они рвались в бой.

- Открыть ворота! Факельщикам занять свои места! - был мой приказ.

Незамедлительно ворота распахнулись настежь, и четверо часовых, скрывавшихся до сей поры в караулках выскочили на дамбу и встали с зажженными факелами по обеим сторонам от дороги.

- Вперед, - скомандовали мы с Димаром в один голос.