И восходит луна

— Что? Ну, скажите хоть что-нибудь? Давайте! Я разрушила четыре многоэтажных дома! Четыре! Там жили люди! У каждого из них была такая же насыщенная жизнь, как и у вас! Посмотрите на меня! Ненавидьте меня! Вас всех обманывают! В мире есть не только реклама, социальные сети и статусные игры в офисе! Вы все — похожи, вы одинаковые! Смерть одного из вас, потеря для каждого. По ком звонит колокол, люди? Не спрашивайте, не спрашивайте!

Никогда прежде Грайс не видела Аймили такой. Она выглядела как актриса, произносящая финальный монолог, ее голос, обычно такой спокойный, приглушенный, теперь звенел. Аймили вдруг подалась вперед, вытащила какого-то мужчину в аккуратном костюме за воротник, так что ткань хрустнула.

— А ну иди сюда, сука!

На него было жалко смотреть, глаза его выражали безумный, беспомощный страх. Аймили засмеялась:

— Что, испугался?

А потом она с отвращением оттолкнула его и побежала к выходу, расталкивая людей. Лаис устремился за ней. Люди расступались перед Аймили, будто она была прокаженной. Грайс и сама отшатнулась в сторону, когда она выбежала. Грайс знала, что Аймили не сделала ничего плохого, но эта речь, пламенная и злая, даже в ней возбудила страх. Ноар больно схватил Грайс за руку, потащил за собой.

— Быстрее!

Грайс и Ноар протискивались сквозь толпу, и Грайс жалела, что не обладает достаточной внушительностью, чтобы расступались перед ней.

— Извините, — говорила она. — Простите.

И люди неохотно уступали им дорогу, а Ноар наступил кому-то на ногу, вызвав омерзительный окрик в свою сторону. Они выбрались на улицу, холодный воздух умыл Грайс, и она с радостью вдохнула.

— Аймили! — крикнула она. — Лаис!

— Здесь! — откликнулся Лаис. Голос шел откуда-то из подворотни. Ноар потянул Грайс за собой, в лабиринты, уставленные помойными контейнерами и патрулируемые жирными крысами. За парой поворотов Аймили нашлась. Она стояла у запертой железной двери, черного хода или какой-то подсобки. Над ней была яркая, неприятно-белесая лампочка, свет которой придавал Аймили больной, наркоманский вид. Лаис обнимал ее, прижимая к себе. Он уткнулся носом в ее макушку и говорил что-то неразборчивое.

А потом Грайс увидела, что Аймили плачет.

— Милая!

Грайс подскочила к ней, крепко обняла. Действовал за нее, по большей части, флуоксетин. Аймили разрыдалась еще горше, будто чье-то присутствие усилило ее печаль.

— Мне так жаль, Аймили, — говорила Грайс. — Мне так жаль.

Ноар стоял на месте. Он нетерпеливо постукивал носком ботинка. Ему не хотелось выслушивать боль Аймили, однако и прерывать ее не хотелось. Аймили вытерла нос, шумно втянула воздух.

— Что вам надо? — спросила она. — Еще кто-нибудь что-нибудь натворил, и бесполезная младшая сестра понадобилась в качестве козла отпущения?

— Милая, то, что тебе пришлось сделать — чудовищно. Мне правда очень жаль. Но ты сделала это ради своей семьи. Ты не бесполезная младшая сестра, ты добрый, хороший…

А потом Грайс поняла, что хочет сказать «человек». И быстро добавила:

— …член семьи.

Аймили хмыкнула.

— Ага, — сказал Лаис. — Я тебя люблю. И буду любить, даже если ты реально сделаешь что-то такое. Я буду тебя любить, что бы ты ни сделала вообще.

— А если я тебя убью? — спросила Аймили. Ее голос почти приобрел прежний безразлично-смешливый тон.

— Тогда не буду, но только потому, что я — умру.

Лаис принялся пропускать ее волосы между пальцев с нежностью, которая присуща только детям.

— Слушайте, да мне все равно, — сказала Аймили.

— Оно и видно, — бросил Ноар.

— А ты вообще заткнись! — сказал Лаис.

— Лаис, если мне будет нужно, я сама его заткну, — лениво протянула Аймили. К ней вернулась ее обычная невозмутимость.

Ноар закурил. Он явно боролся с собой, однако ссориться с Аймили ему было нельзя.

— Что? — спросила Аймили. — Меня искали?

Грайс кивнула. А потом улыбнулась:

— Ты можешь помочь. Ты бы хотела помочь? Ноару звонили оттуда. Говорят, особенный день. Может, у нас будет шанс выйти на тех чудовищ. Я могла бы притвориться сбежавшей культисткой. Но без тебя ничего не выйдет. Пожалуйста, Аймили. Ты нам очень нужна!

— О, круто, — сказал Лаис. — Тебе же грустно, потому что ты ничего не делала и взяла на себя чужую вину. Поехали что-нибудь сделаем?

— Ума у тебя, Лаис, как у хомяка.

— В смысле?

— В том.

Они засмеялись, и Лаис коснулся кончиком указательного пальца ее носа.

— Зато ты честный, — сказала Аймили. — А ты, Грайс, тактичная. Вас бы смешать и поделить.

— А Ноара? — спросила Грайс.

— А Ноара вообще не брать.

— Так ты идешь? — сказал Ноар. Аймили снова замолчала. Лаис подкурил сигарету и передал ей.

— Ага, — сказала она. — Спасибо.

И пять минут от нее не было слышно ни звука. Волосы Аймили пахли табаком и шампунем, это было приятно. Затаенным шлейфом шел тот самый запах океана, который Грайс так любила.

— Ладно, — сказала Аймили, наконец, когда Грайс увидела ручеек крыс, мигрирующий от одной помойки к другой. Грайс с облегчением вздохнула — еще пять минут здесь, и она, наверное, сошла бы с ума. Лаис запрыгал на месте.

— Класс! Время приключений!