И восходит луна

Вскоре люди стали расходиться. Умалишенные взяли тряпки и принялись собирать в ведра кровь. Выздоровевшие люди расходились по тоннелям, желая увидеть свет. Безумцы гремели ведрами, им предстояла долгая ночь — они должны были привести храм в порядок.

— Мы опаздываем на встречу, — сказал Кайстофер. Он протянул Грайс руку, и она схватилась за его пальцы. Грайс думала, спас ли ее бросок жизнь Маделин, или Джэйреми и так успел бы обратить на нее внимание.

Когда Грайс и Кайстофер шли по лестнице, она увидела, как Аймили провела пальцем по своей шее, показав перед этим на валяющийся "PSP". Грайс надеялась, это она в шутку. В конце концов, Аймили могла купить себе десять новых игрушек и ни одной новой Маделин.

Когда Грайс и Кайстофер проходили мимо Маделин и Дайлана, Дайлан приветливо спросил:

— Поздравишь меня?

Маделин выпрямилась, золотые цепи, украшавшие ее тело, звякнули. Кайстофер посмотрел на нее, на ее обнаженное тело, потом на Дайлана.

— Я не считаю, что ты поступаешь правильно.

Больше Кайстофер не сказал ничего. Грайс прошептала:

— Поздравляю.

Она поняла, что немного завидует Маделин. Не своеобразной помолвке, мучительной и безумной, а тому, что ее выбрали и она выбрала, тому, что все это было хоть как-то связано с любовью. Кайстофер и Грайс двинулись обратно по невообразимым коридорам храма.

Дневной свет показался Грайс нестерпимым после алой темноты, в которой она пребывала несколько часов. Люди у входа смеялись, кто-то валялся прямо на траве, кто-то неисправимый — курил. Вокруг были пятна крови, но и их замоют.

Когда Грайс и Кайстофер сели в машину, он провел рукой вдоль своих ботинок и брюк, вдоль ее туфель и чулок, и пятна крови исчезли так быстро, будто их и не бывало вовсе. Воцарился полный порядок.

Кайстофер назвал адрес, и машина тронулась. Грайс долгое время молчала, но потом все же решилась спросить:

— Ты злишься на Дайлана?

Кайстофер очень долго не отвечал. Нэй-Йарк уже остался позади, когда он, наконец, заговорил.

— Я не понимаю, зачем он это сделал. Она и так принадлежит ему.

— По-моему все вполне понятно, — осторожно сказала Грайс. Кайстофер посмотрел на нее вопросительно.

— Он просто хочет, чтобы она была ему не любовницей, а женой. Чтобы знала, что когда придет время, он не променяет ее на жрицу Дома Хаоса. Он хочет, чтобы она была с ним до конца и знала, что он до конца будет с ней. Ради этого он готов ее убить.

— Ты говоришь так, будто считаешь это разумным.

— Не разумным, — сказала Грайс задумчиво. — Красивым.

А потом она вдруг поняла, что сегодня увидела, как люди танцуют в крови, пока у них на глазах насилуют и убивают девушку — подругу Грайс. И сейчас ей было не хорошо, нет, но вполне терпимо. Она могла об этом рассуждать, как о прецеденте, кейсе.

Ее передернуло, и она отвернулась к окну. К счастью, Кайстофер тоже не хотел говорить.

Мистер и миссис Рид оказались очень милыми людьми, прилагавшимися к роскошному особняку в пригороде Нэй-Йарка.

Мистер Рид был намного старше миссис Рид. Он был степенным стариком с обаятельной улыбкой и редкими, седыми волосами. Миссис Рид вряд ли было за тридцать, у нее были безупречные манеры и платье, подчеркивавшее все изгибы ее соблазнительной фигуры, не делая ее вульгарной.

Они жили в небольшом, но роскошно отделанном особняке с огромным садом, высоким фронтоном, удерживаемым колоннами, вязью чугунных ворот парадной аллеи и обширным полем для гольфа, гладким, покрытым мягкой, короткой травой.

Грайс вовсе не удивилась тому, что в багажнике машины Кайстофера обнаружились все принадлежности для гольфа, включая безупречно-белый костюм.

Через полчаса Грайс сидела за белым, лакированным столиком, цветущим мишленовскими закусками с икрой, фуа-гра и пеной из спаржи. Она смотрела на Кайстофера, примеривающегося к удару. Его легкий костюм для гольфа был таким белым, что напомнил Грайс о том, другом человеке, рядом с которым мир сходит с ума.

Грайс и миссис Рид говорили, в основном, о благотворительности. Миссис Рид не была глупа, она разбиралась в экономике и прекрасно знала, во что стоило вкладывать деньги. Ее подход к благотворительности покоробил Грайс.

— Сейчас я занимаюсь фондом для больных эпилепсией. Это помогает сбывать "Лирик", который мы не можем больше рекламировать по решению суда. Разве не чудесно, бедные дети получат помощь!

Она взяла розетку с черной икрой и свежим маслом, осторожно откусила кусочек. Ни крошки не упало на ее тарелку.

Кайстофер отправил шарик в полет, и тот, без сомнения, приземлился в лунке, как сообщил о том мальчишка, носивший шарики и клюшки. Или они назывались мячики? Грайс не знала. Гольф — спорт для белых и богатых, скучный и нелюбимый никем.

Кайстофер снял перчатку, повертел в руках и снова надел.

— Твой ход, Эйн.

Мистер Рид взвесил в руке пару клюшек, задумчиво выбирая. Грайс была уверена, он не был так напряжен, когда позволял тестировать ненадежные термофильные вакцины на детях стран Третьего Мира, лишенных богов.

Кайстофер был существом этой же породы — беспринципным и чистым.