И возмездие со мною (Человек боя)

. — Повернул голову к побелевшему затрясшемуся старлеюкоменданту. — Я не знаю, жаба, с какого ты боку попал в эту грязную компанию, но будет лечше всего, если ты позвонишь в милицию и расскажешь, чем занимаются твои приятели.

Забрав оружие мотоциклистов, Панкрат вышел из домика горючесмазочной канцелярии, махнул рукой своим бойцам и сел в подогнанный к воротам джип, где его ждал Крутов. Машина резво побежала по разбитой бетонке, выехала на проселочную дорогу.

— Вы теперь куда? — спросил Егор.

— Мы туда же, куда и ты. Тебе надо срочно организовывать приличное алиби.

— Зачем?

— На всякий пожарный случай. Эти негодяи запросто могут заявить в милицию о нападении банды и укажут на тебя. А комендант тебя опознает.

— Но тогда они сами засветятся…

— Только в том случае, если не связаны с органами правопорядка. Мы не знаем их связей и возможностей. Конечно, какое-то время мы еще покрутимся по здешним лесам, понаблюдаем за твоей запретной зоной, но придет время, когда ты останешься один… если только не послушаешься совета и не уедешь. Короче, бери сейчас мотоцикл, на котором ездил в больницу, предупреди соседей и поезжай снова в… эту… в Фошню. В случае чего в больнице должны будут подтвердить, что ты весь день просидел возле своих пострадавших родственников. А мы подготовим еще одну дезу. В Фошне ресторан или кафе есть?

— Какие там рестораны — столовая да два магазина, продуктовый и промтоварный.

— Отлично. В три часа ты обедал в столовой.

Крутов усмехнулся, покрутил головой, разглядывая рассеянное лицо Воробьева, сказал виновато:

— Спасибо за заботу. Но ейбогу же не стоит со мной возиться, как с мальцом. Уверяю тебя, все будет нормально, они не рискнут связываться со мной.

— Плохо ты знаешь жизнь, полковник, — меланхолически вздохнул Панкрат. — В чем-то ты профессионал, а в чем-то откровенный дилетант. — Он вдруг оживился. — А что это ты говорил о курганах? Этот «гаишник» аж позеленел. Что за курганы? При чем тут они?

— Да так… — Крутов замолчал, не желая пересказывать Воробьеву свой сон.

— Будет время, побывай у местной дстопримечательности — Бурцева городища. Говорят, ему тыща лет. Стоит это городище на кургане… и кто-то вскопал его подножие.

— Ясно, — сказал Панкрат, не дождавшись продолжения, хотя ничего ему ясно не было. — Посмотрю.

Больше они не разговаривали, занятый каждый своими мыслями.

Джип довез Крутова до Ковалей и высади в начале восьмого вечера высадил его у поворота на мостик через канаву. Не оглядываясь, Егор зашагал по обочине дороги к деревне.

— В Фошню, — коротко сказал Панкрат водителю.

ДЕРЕВНЯ КОВАЛИ

КРУТОВ

Из Фошни он вернулся в начале десятого вечера, побывав в больнице и заодно у троюродной бабки, родственницы дяди Василия, еще очень подвижной и бойкой старушки, быстро сообразившей, что ей надо говорить, если кто-нибудь станет спрашивать о Крутове. Осип тоже понял, что от него требуется, но ему стало хуже, и Егору не удалось поговорить с ним по душам и объяснить все досконально.

Побывал он и в палате, где лежала Аксинья, бледная и потерянная, так и не уразумевшая, за что ее избили. После этой встречи настроение Егора упало, и он как о чем-то второстепенном подумал, что возможно придется до конца разобраться с бандой на гособеспечении и выяснить, чем занимаются люди в камуфляже на территории запретной зоны. «Нормальная» воинская часть вряд ли позволила бы военнослужащим вести себя подобным образом.

Елизавета прибежала, как только Крутов поставил на дворе мотоцикл дядьки Василия. Она была в халатике и босиком, и Егор невольно залюбовался фигурой соседки с крутыми бедрами и тонкой талией, удивляясь при этом, почему его так тянет к этой девушке. До сего дня его мужское естество не топорщилось и не возбуждалось от желания при одном взгляде на красивых юниц.

— Ну, как там у них?

— Нормально, — ответил Крутов, успокаивая дыхание. — Аксинью выпишут дня через четыре, Осипа позже, у него легкое задето. Но состояние неплохое… для подстрелянного.

Елизавета ойкнула, закрыв рот ладошкой, и Крутову, чтобы успокоить ее, пришлось пошутить:

— Я там анекдот в больнице услышал. Больной прибегает к хирургу и говорит: помогите, доктор, у меня живот болит. Хирург ему: надо срочно уши отрезать! Больной в ужасе прибегает к терапевту: доктор, у меня живот болит, а хирург предлагает уши отрезать. Ох уж эти хирурги, — ворчит терапевт, — все-то им резать надо. Вот тебе таблетки, выпьешь — сами отвалятся.

Елизавета прыснула. Крутов удовлетворенно кивнул сам себе и зашел в дом, стягивая с себя запыленную рубашку.

— Ты посиди у меня, пока я к родичам загляну, надо сообщить им новости. А если хочешь, пойдем вместе.

— Пойдем, — согласилась Лиза, — только я переоденусь. Кстати, к вам какой-то парень заглядывал, я его раньше не видела. Обошел хату, постоял на огороде. Заметил меня и заспешил прочь.

— Странно… Как он был одет?

— Обыкновенно: брюки, рубашка с короткими рукавами, черного цвета, и ботинки. Знаешь, такие высокие, со шнуровкой, как у солдат.

— Очень интересно… ты оказывается наблюдательна. Ну, беги, надевай туфли на высоком каблуке.