И возмездие со мною (Человек боя)

Машину они еще вечером оставили не на платной стоянке у гостиницы, а на окраине Жуковки, возле лесочка, рядом с добротным кирпичным домом, и теперь весьма порадовались своей предусмотрительности. Джип стоял на прежнем месте, будто принадлежал хозяину дома, и никто возле него не слонялся.

Из Жуковки выехали без каких-либо происшествий. Либо местная ГАИ не получала еще приказа проверять машины с чужими номерами, либо не спешила его выполнять, либо не имела сил и средств.

В Фошню приехали в половине одиннадцатого утра.

У здания больницы, построенного по английскому проекту из стекла, бетона и стали, на которое после сдачи его в эксплуатацию приезжали посмотреть чуть ли не со всей области, Панкрат машину ставить не стал, загнал в тупичок переулка с обыкновенными сельскими домами и полчаса наблюдал за входом и автостоянкой напротив, где вместе с двумя десятками запыленных мотоциклов, стареньких «запорожцев», «жигулей», «нив» и «газонов», парковались красавцы «форды», «БМВ», «ауди» и даже один «мерседес». Больница принимала всех — и старых, и новых русских.

Интуиция голоса не подавала, поэтому Панкрат приказал Михаилу ждать его возле больницы и направился к приемному покою. Узнав, где лежит раненый дед Осип из деревни Ковали, он взял в раздевалке халат и прошествовал на третий этаж в первое хирургическое отделение, где располагалась палата Осипа.

Дядя Егора Крутова выглядел почти здоровым. Панкрата он не узнал и на «привет от племянника» сначала прореагировал, как на шутку, и лишь потом, после короткого рассказа о происшествии с племянником, заговорил с Панкратом серьезно.

— За что же его забрали, сукины дети? Он же сам военный человек, ничего дурного не замышлял.

— Поэтому я и пришел к вам, — сказал Воробьев. — Хочу понять, что случилось. Егор действительно хороший человек, в тюрьме ему не место, надо выручать.

— А ты адвокат али еще кто?

— Еще кто, — усмехнулся Панкрат. — Друзья мы и делаем одно дело.

— Ясно, — усмехнулся и Осип. — Лихой ты человек, я гляжу, пролаз

. Но верить можно. Егор с каждым дружить не стал бы. Лишь бы твои планы хинью

не пошли. Чего знать-то хочешь?

В палате находились еще трое больных, посматривающих на гостя с любопытством, и Панкрат понизил голос:

— До того, как Егор приехал, у вас в округе ничего странного не происходило?

— А что у нас должно происходить? Тишь да гладь, да Божья благодать.

Разве что вот корова у кума пропала, месяц искал — не нашел. Машка еще Спиркина ногу сломала, за брагой в погреб лазила… вот и все чудеса.

— А чужие люди в деревню не заглядывали?

Глаза Осипа остро блеснули. Старик понимал больше, чем прикидывался.

— Как же, чуть ли не каженную неделю ватага варнаков налетает… в баню помыться к Гришанкам. Но тихо гуляют, без вытребенек. Да вот еще ономнясь

каженик приходил, — оживился старик.

— Кто? — не понял Панкрат.

— Каженик, человек, которого леший обошел

. Весь трясется, бормочет что-то, шарахается от всех, глаза бегают. Я с ним не балагурил, издалиот посмотрел, а Ромка сполагоря

угомонил его, погутарил, домой отвел.

— Ромка — это сосед ваш, Роман Евграфович?

— Он, Ромка Качалин. Дед у него колдун был, да баба евоная, Степанида, заговоры всякие знает, боль снимает. Хорошая баба, да все же посуровей моей Аксиньи, хотя, конечно, всяко бывает. Как говорится: жена в больших количествах — яд, в малых — лекарство.

Панкрат засмеялся.

— Оригинальный у вас подход к жизни. А что он бормотал, каженик этот ваш?

— Ромка сказывал, околесицу всякую нес. Что за ним буд-то черти гонятся, с гадюками… или не, с удавами, ну тоже змея такая большая, что его похоронить живьем хотели, а кто он такой — не помнит.

— Ясно, — спокойно кивнул Панкрат, у которого от предчувствия свело живот. — И куда он потом делся?

— А приехали за ним из психбольницы, машина такая специальная, желтая, сплюснутая, гладкая, как лепешка, с черной звездой на заду.

Оказывается, сбежал он из больницы, псих. Ну, увезли, конечное дело.

— А звезда на заду машины не шестиконечная была?

— Шат его знает, не разобрал.

Панкрат поднялся.

— Спасибо вам, Осип… э-э, не знаю, как по батюшке.

— Просто Осип. За что спасибо-то, мил человек? Я ить и не сказал ничего. И ты вот, тоже, не говори моей бабе про Егора ничего, а то почнет тугу

носить, хизнуть

.

— Хорошо, не буду, — пообещал Панкрат, отмечая вдруг, как изменилось лицо старика — расплылось в улыбке, и оглянулся.

В палату входила молодая, очень симпатичная женщина с шикарными густыми русыми волосами по плечи, с тугой полной грудью, натянувшей оранжевую блузку, с красивыми ногами. Она смотрела на Осипа и улыбалась, показывая ямочки на щеках, и лицо ее кого-то напомнило Панкрату. Через секунду он сообразил — она была похожа на Егора Крутова.

— Лидка, — радостно зашевелился Осип, — пить принесла?

— Как просил, сколотки, — подняла трехлитровый бидон женщина, посмотрела на примолкшего Панкрата. — А вы кто?

— Это друг Егорши, — представил Воробьева Осип, — Панкратом кличут. А это сестра Егора двоюродная, Лидка, незамужняя, между прочим, хотя и с детями. — Осип хохотнул.

На щеках Лиды расцвел румянец.