И возвращу тебя…

Молоденький полицейский тщательно изучил документы и помягчел. Печати и подпись начальника канцелярии Премьер-Министра произвели на него неизгладимое впечатление. «Молодой, только из учебки,» — подумал Берл, возвращая бумаги в бардачок.

— А эти все с Вами? — робко осведомился мент, оглядывая пассажиров.

— Там ведь ясно написано, служивый… — устало вздохнул Берл. — С сопровождающими. Тебе дать почитать еще раз?

— Нет-нет, что вы. Проезжайте, пожалуйста.

— Спасибо, братишка, — сказал веснушчатый парень, когда они отъехали от заслона.

— Глупости, — ответил Берл и подмигнул в зеркальце заднего обзора. — На внешнем кольце у них стоят совсем желторотые. Дальше будет труднее.

Следующий блокпост был военным. Хмурый офицер вернул Берлу пропуск и, не говоря ни слова, открыл заднюю дверь.

— Выходите.

— Что такое, лейтенант? — поинтересовался Берл. — Эти ребята со мной.

— Не компостируй мне мозги. Твой пропуск на двоих — на тебя и на этого русского. А у двух других клоунов документов нет.

— Как это нету? Вот… — парни протянули офицеру свои удостоверения. — Мы там живем, в Неве Дкалим. Домой едем.

Лейтенант сверил лица парней с фотографиями на документах и скептически хмыкнул.

— Вы бы хоть кого-нибудь похожего подобрали… Клоуны, ну как есть клоуны.

— Кончай сучиться, братишка, — тихо произнес веснушчатый. — Своих давить — последнее дело. Мы ведь, как и ты, из парашютной бригады. Призыв-2001. Рота автоматчиков. Кто там сейчас командиром — Малихи?

— Малихи уже месяц как на батальоне, — так же тихо отвечал лейтенант, глядя в сторону. — Только при чем тут Малихи… Аа-а, хрен с вами… что мне, больше всех надо?

Он тяжело вздохнул, швырнул удостоверения в машину и захлопнул дверцу.

— Ави! Пропусти этих! Они в порядке…

Берл проехал заслон и ускорился по пустому шоссе, ведущему к Кисуфим — главному блокпосту на въезде в осажденный и отрезанный Гуш Катиф. Над местностью кружили вертолеты.

— Что происходит, Кацо? — спросил удивленный Колька. Он не понял ни слова из разговора с офицером, но напряжение ощутил в полной мере.

— Ничего, Коля, все в ажуре… — улыбнулся Берл. — Закрытая зона. У нас тут…

Он поискал слова поубедительней и не нашел.

— Повезло… — сказал веснушчатый. — Хорошо, что я Малихи вспомнил.

— Собака твой Малихи, — откликнулся второй. — Помнишь, как он мне ни за что ни за про что два месяца без выхода влепил?

— Собака-собакой, а ведь помог… — рассудительно заметил веснушчатый.

Берл глянул в зеркало на своих незаконных пассажиров.

— Что у вас за удостоверения, ребята? Действительно не ваши?

— Конечно, не наши, — заговорщицки подмигнул парень. — Но удостоверения настоящие, жителей Гуша, с пропиской. Им-то самим уже не нужно, они внутри. Ну вот… это ж как: кто-то вывозит пачку документов, а потом другие въезжают. А потом опять, по новому кругу. Такая система.

— Система… — вздохнул Берл. — Не очень-то она работает, эта ваша система.

— С Божьей помощью, — твердо сказал веснушчатый. — Делай, что надо, и будь, что будет.

Берл кивнул. «Где-то я это уже слышал сегодня, — подумал он. — Причем совсем недавно.»

Справа мелькнул указатель на Кисуфим. Они приближались к одноименному блокпосту на границе с сектором Газа. Местность вокруг напоминала огромный военный лагерь, с обилием бронетехники, орудий, воинских джипов и грузовиков. Повсюду слонялись солдаты и полицейские. Непосредственно перед блокпостом стояли два гражданских автобуса. Берл зарулил в узкий длинный коридор, ограниченный бетонными заграждениями.

— Документы! — рослый полицейский в каске протянул руку и взял пропуск. Его напарник заглянул на заднее сиденье и удивленно присвистнул.

— Слышь, Хези, — сказал он, не отрывая глаз от потупившихся парней. — Этот рыжий маньяк опять здесь! Мы с тобой его уже вчера заворачивали, помнишь? Ну совсем оборзели, сволочи…

Он покрутил головой, как будто сетуя на несовершенство этого плохо огороженного мира и поражаясь борзости населяющих его нарушителей и вдруг рявкнул:

— А ну вышли из машины! Все! Повторять не стану — вышли!!

— Погоди, — остановил его рослый, возвращая пропуск Берлу. — Двое спереди в порядке, пусть остаются. А этих падел придется поучить…

Он открыл заднюю дверцу с другой стороны и взял рыжего за плечо.

— По-хорошему выйдешь или как?

— Вы чьей страны полиция? — тихо сказал парень. Он сильно побледнел, и оттого веснушки на его лице светились, словно конфетти. — Вы ведь со своими воюете, ребята…

Рослый улыбнулся одним ртом. Глаза в этой улыбке не участвовали В них застыло неподвижное выражение, как у куклы-психопата.

— Ага… — сказал он и вытянул парня из машины. — Конечно, свои… такие свои, что сердце замирает. И голова чешется… Голова, говорю, чешется!

Одновременно с последними словами он резко качнулся взад-вперед и ударил веснушчатого каской в лицо. Тот упал, как подкошенный.

— Сиди, Коля! — скомандовал Берл, больше себе, чем Кольке. — Сиди!

Напарник рослого заржал. Почесываясь, подошел полицейский офицер.

— Что случилось?

— «Оранжевые», суки… — объяснил рослый, поправляя каску. — Сопротивление при задержании. Эти, в кипах.