И возвращу тебя…

Гамаль вздохнул и полез под койку за бронежилетом. Каждый раз в любом шатре новобранцев обязательно находится кретин, влезающий в самое неудобное время с идиотским вопросом, именуемым в армии «вопрос-китбэг». Китбэгом называется огромный неподъемный мешок, в котором солдат таскает с базы на базу, из палатки в палатку полный комплект свого немалого снаряжение. Обычно выходить из палатки, волоча за собой китбэг, приходится только во время перебазирования, то есть относительно нечасто. Но можно быть абсолютно уверенным, что хотя бы один раз, во время одной из многочисленных учебных побудок, когда котелок не варит, глаза разлепляются с трудом, а рот, наоборот, не закрывается из-за непрерывной зевоты… так вот, можно дать голову на отсечение, что именно в этот момент чей-нибудь язык — чтоб он отсох — в ответ на приказ «всем наружу!» выговорит: «с китбэгом или без китбэга?»

Нет никакого сомнения, что садисты-сержанты живут на свете исключительно ради этой минуты. Услышав «вопрос-китбэг», они замирают, сладострастно закатывают глаза и медленно, чтобы продлить чудесное мгновение, переспрашивают:

— С китбэгом или без китбэга? Конечно, с китбэгом, что за вопрос… Как же без китбэга?

После чего все отделение бегает целый день не только с полной боевой выкладкой, но еще и с китбэгом на плече. Бегает, высунув язык, падая с ног от усталости, под градом насмешек со стороны любого встречного-поперечного. Бегает, мечтая о вечере, когда можно будет, наконец, окружить кретина, задавшего роковой вопрос и, урча от наслаждения, разорвать его на мелкие кусочки — желание, которое, впрочем, умирает при одном только взгляде на беднягу, искренне проклинающего тот миг, когда он появился на свет.

Вот что такое «вопрос-китбэг». Иногда он проявляется в своем щадящем варианте: в виде свитера, куртки, бронежилета… Хотя и тяжеленный керамический бронежилет не подарок. Кого же это дернул черт за язык?

Взвод выстроился на ярко освещенном плацу — все налегке, и только Гамалево отделение в бронежилетах. Сержант обвел новобранцев сокрушенным взглядом. В руке он зачем-то держал электрический фонарик. Тут только Гамаль сообразил, что утро еще далеко. Вот ведь… выскакивая из шатра, он был уверен в обратном. Пользуясь тем, что сержант смотрит в другую сторону, Гамаль осторожно подтянул руку к руке, и, отстегнув прикрывающую циферблат кожаную шторку, взглянул на часы. Ничего себе! Полночь с минутами! Выходило, что они спали чуть более получаса…

— Выйти из строя!

Гамаль вздрогнул. Сержант смотрел прямо на него.

— Да-да, ты!

Гамаль сделал шаг вперед.

— Куда-то торопишься?

— Никак нет, командир! — рявкнул Гамаль, сверля глазами начальство.

— Хорошо отвечаешь, — удовлетворенно отметил сержант. — Придется тебя наградить.

Сердце у Гамаля упало. Сержантские награды обычно не сулили ничего хорошего.

— Ко мне!

Гамаль вышел на середину и встал рядом с мучителем. Тот снова сокрушенно поцокал языком и обвел взглядом безмолвный строй.

— Взвод! — произнес он с незнакомой трагической интонацией. — Произошло из ряда вон выходящее, чрезвычайное происшествие! Час тому назад, перед тем, как отправиться спать, вы производили уборку территории. Посмотрите на себя! Вам не стыдно? Вы только и делаете, что бездельничаете здесь на народные деньги. Вы дрыхнете целыми днями, в то время, как ваши семьи надрываются на работе. А вы? Чего от вас просят? Всего-навсего подмести, чтобы было немного чище! И даже с такой малостью вам не справиться?! Ну разве вы не уроды? А? Не слышу… Спрашиваю еще раз: разве вы не уроды?

— Да, командир!! — со страстной убежденностью прокричал взвод.

— Кто-то из вас, наверное, думает, что уборка территории не имеет никакого отношения к военным действиям. Ерунда! Убирая территорию, вы привыкаете к тому, что солдат ЦАХАЛа никогда и ничего не бросает на поле боя. Прежде всего, речь идет о товарищах. Вы спросите, какая связь между уборкой и раненым товарищем? Простая! Все начинается с малого! Сегодня ты оставил при уборке окурок — завтра оставишь товарища! Понятно?

— Да, командир!! — прогремел плац.

Сержант повернулся к Гамалю.

— Посмотри, — сказал он, включая фонарик и указывая его лучом себе под ноги. — Что ты видишь? Подними, покажи всем, да повыше, чтобы каждый бездельник разглядел.

Гамаль поднял с земли окурок сигареты «Тайм». Окурок был совсем свежим, даже не успел затвердеть. Во всем взводе никто не курил этот сорт сигарет: предпочитали либо роскошное американское «Марлборо», либо грошовый горлодер «Ноблесс» местного производства. «Таймом» пробавлялся только сам сержант. Гад даже не пытался скрыть свою откровенную «подставу». Гамаль подавил вздох и поднял окурок над головой.