Читаем И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата полностью

И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Переводы получились неровными, однако видно, что Григорьев старался не только донести смысл итальянского текста (русское либретто позволяет не владеющей итальянским языком публике понимать, что происходит на сцене), но и выразить его надлежащими стихами, заботясь о метрическом соответствии оригиналу, что специально оговаривается: «Считаем не лишним заметить, что в напечатанном здесь новом русском переводе Сомнамбулы все лучшие, т. е. наиболее известные арии, хоры, дуэты и т. п. переведены размером итальянского подлинника» (и).

Приведем несколько примеров из опер Верди, начиная со знаменитой арии из «Эрнани» «Corne rugiada al cespite»:

Come rugiada al cespited’un appassito flore,d’aragonese verginescendeami voce al core:fu quello il primo palpitod’amor che mi be^o.Il vecchio Silva stendereosa su lei lamano… domani trarla al talamoconfida l’inumano…Ah, s’ella m’`e tolta, ahi misero!d’affanno morir^o!

Ария написана семисложниками со схемой рифм Х’АХ’АХ’б Х’ВХ’ВХ’б; все холостые стихи с дактилическим окончанием (X’). Григорьев переводит ее белым трехстопным ямбом, сохраняя дактилические окончания (выделены курсивом):

Росой на цвет заглохнувшийПрелестной девы голосМне пал на сердце страстное,И я по ней сгораю…Забилось сердце трепетомВпервые в этот миг!Но старый Сильва думаетС ней в брак вступить насильно…Ее на ложе брачноеОн завтра увлекаетИ мне тогда несчастному…Осталась смерть одна!

(13)

Текст переведен эквиметрически, что позволяет использовать его для музыкального исполнения. Отметим, что Григорьев снимает сложные и устаревшие лексические формы: так, форма cespite просто не передана, хотя в либретто Пьяве она отсылает к Хору инокинь из IV акта драмы Мандзони «Адельгиз» (1822):

Come rugiada al cespiteDell’erba inaridita,Fresca negli arsi calamiFa rifluir la vita,Che verdi ancor risorgonoNel temperato albor…

Хор этот перевел И.И. Козлов («Умирающая Эрменгарда», 1831), который также свободно передал первый стих и весь цитированный отрывок:

Как зноем опаленнуюТраву роса лелеетИ ствол зеленых стебелейСтудит, – и зеленеетОпять трава, и веселоДушистая цветет…⁷

Григорьев освобождает текст от конкретики, так эпитет в стихе «d’aragonese vergine» («арагонской девы… голос») превращается в шаблонный «прелестной девы голос».

Следующая ария тоже написана семисложниками (в этот раз по схеме ААБвГГБв):

О tu che l’aima adora,vien, la mia vita infiora;per noi d’ogni altro beneil loco amor terr`a.Purch'e sul tuo bel visovegga brillare il riso,gli stenti suoi, le peneErnani scorder`a.

Ее Григорьев переводит вольнее, выбрав четырехстопный хорей, а рифмовку соблюдая частично:

Ты, по ком душа страдает,Облегчишь мне жизни горе.Выше нет в земной юдолиНаслаждения любви.Когда улыбкой счастьяТвой лик светиться будет,Эрнани позабудетСтрадания свои!

Аналогично он работает и дальше, представляя ряд песенок в духе стилизаций эпигонской музыкально-театральной поэзии. Вот, например, случай явной эквиметрической передачи, опять с соблюдением дактилического окончания, но не рифмовки:

Ferma, crudele, estinguereperch'e vuoi tu due vite?Quale d’Averno demone ha tali trame ordite?Presso al sepolcro mediti,compisci tal vendetta!..La morte che t’aspetta,о vecchio, affretter^o.Остановись, безжалостный!Разбить две жизни хочешь?Какая злоба лютаяТвой замысел внушила?Столь близко к гробу мрачномуТы зол и беспощаден?Старик! Предупрежу яКинжалом смерть твою!

Перейти на страницу: