И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Не ведать

ни счастья, ни горя,Забыться без мыслей, без слов,
Парить над пучинами моря,
Над темной грядой облаков;

Не знать

ни надежд, ни стремлений,Ни ласки, ни верной любви,
Ни страсти горячих молений,
Ни веры могучей струи;

Презреть

неотцветшие силы,Отречься от славы людской,
Чтоб только до темной могилы
Найти на мгновенье покой⁸.

Начиная с XVIII века писалось и печаталось множество неполностью инфинитивных стихов – таких, где инфинитивный фрагмент подчинялся предваряющим его оборотам (глаголам типа хочу или существительным типа мечта) или, создав на время иллюзию абсолютности, в последний момент подверстывался под завершающую фразу с Се…, Так… или Вот… Характерные примеры обоих типов находим уже у Тредиаковского: первого – в «О коль сердцу есть приятно..»,где приятно вводит пять инфинитивов, охватывающих весь последующий текст; второго – в «Видеть все женски лицы…», где за первой инфинитивной строкой следуют еще четыре, а затем неинфинитивное завершение: «Такову то любимство / Дает в жизни всем сладость!»

Этот порядок сохраняется и в XIX веке, но у Ф.И. Тютчева намечается оригинальный перелом. Около 1835 года (не позднее 1836-го)⁹ он пишет стихотворение:

Нет, моего к тебе пристрастья
Я скрыть

не в силах, мать-Земля…Духов бесплотных сладострастья,
Твой верный сын, не жажду я…
Что пред тобой утеха рая,
Пора любви, пора весны,
Цветущее блаженство мая,
Румяный свет, златые сны?..

Весь день, в бездействии глубоком,

Весенний, теплый воздух пить,
На небе чистом и высоком
Порою облака следить,
Бродить без дела и без цели
И ненароком, на лету,
Набресть на свежий дух синели
Или на светлую мечту…

Оно состоит из двух равных по длине частей: одной очень личной (я, тебе) неинфинитивной, другой – абсолютно и безлично инфинитивной. И, что существенно, между этими частями нет ни синтаксической, ни хотя бы местоименной зависимости: они соседствуют, из чего читатель вправе делать смысловые выводы, но никакими языковыми средствами связь между ними не маркирована. В результате вторая, инфинитивная часть полностью сохраняет свою абсолютность.

Чтобы оценить новаторство Тютчева, сравним его стихотворение со сходной пейзажной «Элегией» В.И. Туманского (1824, опубл. 1825), построенной на привычном замыкании квазиинфинитивной серии оборотом типа Вот…

На скалы, на холмы глядеть

без нагляденья,Под каждым деревом искать успокоенья;
Питать бездействием задумчивость свою;
Подслушивать в горах журчащую струю
Иль звонкое о брег плесканье океана;
Под зыбкой пеленой вечернего тумана
Взирать на облака, разбросанны кругом
В узорах и в цветах и в блеске золотом, —
Вот жизнь моя в стране, где кипарисны сени,
Средь лавров возрастя, приманивают к лени,
Где хижины татар венчает виноград,
Где роща каждая есть благовонный сад.

Тютчев как бы переставляет неинфинитивный фрагмент в начало и обрывает его связь с последующим инфинитивным. Сохраняя в основном лексику Туманского, мы получили бы нечто вроде:

Я жизни рад в стране, где кипарисны сени …
Где роща каждая есть кипарисный сад.
На скалы, на холмы глядеть

без нагляденья … Взирать на облака, разбросанны кругом.

Следующим приближением к Тютчеву мог бы стать отказ от традиционно элегического шестистопного ямба в пользу более обыденного и непритязательного четырехстопного.

Однако тютчевское стихотворение оставалось ненапечатанным еще сорок с лишним лет. Оно находилось в числе рассматривавшихся