И время остановилось

Моя милая Аурелия,

С разбитым сердцем пишу тебе эти несколько строк. Мы вынуждены сняться с места раньше, чем планировалось. Я тебе рассказывал про девушку, которую Фирмен привел в чувство после обморока, – похоже, они потом не раз встречались. Ее брат – здоровый, как бык, – застал их вместе и утверждает, что его сестра обесчещена. Он пригрозил, цитирую, «спалить цирк, чтобы мы все сгорели, как солома». И наверняка он бы так и сделал. Директор хотел уладить дело, но парень просто слетел с катушек. Вмешался мэр и приказал нам немедленно убираться, иначе он спустит на нас жандармов. Нам не оставили выбора. Я буду так скучать по тебе, любовь моя!

Я хотел бы крепко обнять тебя напоследок, но нам велели без промедления собирать пожитки, так что у меня едва хватило времени написать это письмо, которое, надеюсь, ты найдешь. Это тяжело, и все же я думаю, что в каком-то смысле, может, оно и к лучшему. Ты достойна большего, намного большего, чем жизнь бродячей актрисы. Мы еще встретимся, Аурелия, я уверен в этом, как и в том, что наши души предназначены любить друг друга. Посвяти себя своим мечтам, и даже если ты не будешь меня ждать, никогда не забывай те невероятные узы, которые связывали нас на протяжении этих чудесных двух недель. Самых прекрасных в моей жизни.

Обнимаю тебя с той же силой, с какой буду думать о тебе каждый день,

Антуан

Раздавленная, Аурелия рухнула на колени в траву. Отчаянные рыдания вырвались из ее груди, по щекам потоком хлынули слезы. Как такое возможно? Она так плакала, что не услышала, как подошла сестра. Позже она узнала, что Мари, обеспокоенная ее внезапным бегством, пошла следом за ней. Но только почувствовав, как легкая рука касается ее содрогающейся спины, Аурелия осознала ее присутствие.

– Он уехал без меня… – сквозь всхлипы проговорила она.

Следующие дни прошли как в тумане. Каждый вечер Аурелия засыпала, обещая себе, что больше не будет оплакивать свою судьбу, но ничего не получалось. Она просыпалась в слезах часа в три или четыре ночи, вставала с постели, чтобы открыть окно спальни и вдохнуть воздух, напоенный ароматом садовых роз и сена с окрестных полей. Несмотря ни на что, ее не покидала надежда, что из темноты появится Антуан, чтобы забрать ее и увезти с собой. Но этого, разумеется, не происходило, и она чувствовала себя преданной. От их нежных вечеров у реки ей не осталось ничего, кроме печали и воспоминаний о его озорной улыбке, от которой у нее замирало сердце.

Мари даже не стала просить у нее объяснений. Колеблясь между сочувствием и огорчением, она лишь упомянула о риске возможной беременности.

– Антуан обо всем позаботился, – заверила Аурелия, утирая слезы.

– Это хорошо. Я знаю, что ты чувствуешь себя опустошенной, но, поверь, ты найдешь в себе силы встать и двигаться дальше.

Аурелия закусила губу, чтобы не поинтересоваться язвительным тоном, что может об этом знать сестра, которая уже столько лет наслаждается идеальной любовью со своим Готье. Но Мари не заслужила подобного, поэтому, вместо того чтобы выплеснуть на нее гнев и печаль, она заставила сестру поклясться ничего не говорить отцу. Когда тот через две недели вернулся из Парижа, у него было хмурое озабоченное лицо и он надолго запирался в зимнем саду, служившем ему кабинетом. Он даже не заметил тоски Аурелии.

– Что происходит, Леандр? – наконец решился спросить его Готье как-то утром, видя, что проделки маленького Луи в очередной раз оставили деда безучастным.

Леандр устало вздохнул. Аурелия внимательно на него посмотрела: широкие плечи отца, казалось, ссутулились, а морщина между бровями стала еще глубже.