И все они – создания природы

Я зашагал назад, как вдруг в глубине двора распахнулись две створки, огромное черное чудовище галопом вылетело наружу и, ослепленное ярким солнцем, резко остановилось, настороженно оглядываясь, роя землю копытами, и сердито хлеща себя хвостом по бокам. Я уставился на широкий разлет рогов, на могучие мышцы, бугрящиеся на плечах, на холодно посверкивающие глаза. Не хватало только фанфар да песка под ногами вместо булыжника, а то я вообразил бы, что вдруг очутился на Пласа де Торос в Мадриде.

– Это что – теленочек? – спросил я.

Фермер весело кивнул.

– Он самый. Я вот решил перегнать его в коровник, там его сподручней привязать за шею.

Меня захлестнула жаркая волна гнева. Вот я сейчас на него накричу! И тут, как ни странно, волна схлынула, оставив после себя только безнадежную усталость.

Я подошел к фермеру, придвинул лицо к его физиономии и сказал негромко.

– Мистер Рипли, мы с вами давно не виделись, и у вас было достаточно времени выполнить обещание, которое вы мне дали. Помните? Что телят надо оперировать, когда им месяца три, не больше, и что вы замените эти ворота. А теперь поглядите на своего бычищу и поглядите, во что ваши ворота превратили мой костюм.

Фермер с искренним огорчением оглядел прорехи, украсившие мои брюки, и даже потрогал пальцем большой лоскут, свисавший с рукава у локтя.

– Да-а, нехорошо получилось, вы уж извините. – Он посмотрел на быка. – Да и этот, конечно, великоват маленько.

Я промолчал. Несколько секунд спустя мистер Рипли откинул голову и с твердой решимостью посмотрел мне прямо в глаза.

– Что плохо, то плохо, – сказал он – Но знаете, что? Этого вы уж сегодня ущипните, а я послежу, чтоб впредь такого больше не случалось!

Я погрозил ему пальцем.

– Вы ведь уже мне говорили то же самое. Но теперь я могу положиться на ваше обещание?

Он с жаром закивал.

– Уж ручаюсь вам.

2

– О-о-х, о-о-о!

Надрывные рыдания в трубке мигом прогнали мой сон. Был час ночи, и, когда меня разбудило назойливое бренчание телефона, я ожидал услышать хриплый голос какого-нибудь фермера, чья корова никак не могла растелиться.

– Кто это? – спросил я с легким испугом. Что случилось?

Ответом мне было горькое всхлипывание, а затем мужской голос произнес между двумя рыданиями;

– Хамфри Кобб говорит. Ради всего святого, поскорей приезжайте. Мертл, по-моему, умирает!

– Мертл?

– Ну, да. Собачка моя! До чего же ей плохо, о-о-о-х, о-х-о-о!

– Но что с ней?

– Пыхтит, хрипит. По-моему, вот-вот дух испустит. Приезжайте побыстрее.

– Где вы живете?

– Седр-Хаус. В конце Хилл-стрит.

– Знаю. Сейчас буду у вас.

– Вот спасибо! Мертл долго не протянет. Поторопитесь, а?

Я спрыгнул с кровати, схватил плисовые рабочие брюки со спинки стула у стены, в спешке сунул обе ноги в одну штанину и растянулся во всю длину на полу.

Хелен привыкла к ночным звонкам и обычно тут же снова засыпала. Тем более что я одевался, не зажигая света, чтобы ее не тревожить. Мне хватало ночника, который всю ночь горел на лестничной площадке ради Джимми, тогда совсем маленького.

Однако на этот раз система не сработала, и грохот моего падения заставил Хелен привскочить на постели.

– Джим, что это? Что с тобой?

Я кое-как поднялся с пола.

– Ничего, Хелен. Просто я споткнулся, – сказал я, сдергивая со стула рубашку.

– Но что за спешка?

– Абсолютно неотложный случай. Мне надо торопиться.

– Я понимаю, Джим, но ты же сам себя задерживаешь. Собирайся спокойнее.

Разумеется, она была совершенно права. Я всегда завидовал тем моим коллегам, которые сохраняют невозмутимость даже в крайне критических обстоятельствах. Но сам я из другого теста.

Я скатился по лестнице и галопом промчался через темный сад в гараж. Ехать мне было меньше мили, и времени на обдумывание симптомов не оставалось, но я уже не сомневался, что столь резкое нарушение дыхания указывало на сердечный приступ или внезапную аллергическую реакцию.

Не успел я позвонить, как на крыльце вспыхнул свет и передо мной возник Хамфри Кобб, невысокий толстячок лет шестидесяти. Сияющая лысина еще больше придавала ему комическое сходство с огромным яйцом.

– Мистер Хэрриот! Входите же, входите! – произнес он прерывающимся голосом, а по его щекам струились слезы. – Я так вам благодарен, что вы среди ночи встали, чтобы помочь моей бедненькой Мертл.

С каждым его словом мне в нос ударял такой крепкий запах виски, что у меня закружилась голова, а когда он повел меня по коридору, я заметил, что походка у него не слишком твердая.

Моя пациентка лежала в корзинке возле новой электрической плиты в отлично оборудованной кухне. Так она же бигль, как мой Сэм! И я опустился на колено с самой горячей симпатией. Пасть Мертл была полуоткрыта, язык свисал наружу, но никаких признаков агонии я не обнаружил. А когда погладил ее по голове, хвост весело застучал по подстилке.

И тотчас у меня в ушах зазвенело от пронзительного вопля:

– Так что с ней, мистер Хэрриот? Сердце, да? О, Мертл, Мертл!

– Знаете, мистер Кобб, – сказал я. – По-моему, она вовсе не так уж плоха. Не надо волноваться. Просто разрешите мне ее осмотреть.