И все они – создания природы

Но глаза Джорджа уже горели неистовым огнем, который вспыхивает в груди страхового агента, когда он внезапно обнаруживает, что судьба на его стороне.

– Ну пусть на этот раз и обошлось, но ведь ему могло внутренности повредить, верно? И когда бы он еще выздоровел! А как бы вы с работой без него справлялись? Пришлось бы кого-нибудь со стороны нанять, так? Платить ему, верно? А получи вы деньги по такому полису, и было бы чем платить.

Звонкие два слога "день-ги", видимо, пробудили в Клеме какое-то новое чувство. Он бросил на страхового агента взгляд искоса.

– Сколько?

Джордж ответил кратко и деловито:

– У меня тут как раз то, что вам требуется. – И он извлек из внутреннего кармана пачку полисов. – Годовой взнос в десять фунтов гарантирует вам получение по двадцать фунтов в неделю, пока вы будете оправляться после несчастного случая. Разумеется, есть и другие льготные условия. Вот посмотрите.

Клем водрузил на нос очки в стальной оправе и принялся штудировать полис, а Дик читал, стоя у него за плечом.

До меня доносились обрывки фраз:

– Двадцать в неделю… деньги порядочные… чего уж тут…

В 1948 году, когда квалифицированный помощник ветеринара получал в неделю в среднем фунтов десять, двадцать фунтов действительно были завидной суммой.

Наконец, Клем посмотрел на агента.

– Попробуем, пожалуй. Двадцать фунтов в неделю, ох как кстати придутся!

– Вот и чудесно! – Джордж вытащил серебряный карандашик. – Просто распишитесь вот тут. Вы оба. Большое спасибо.

После краткой паузы он продолжал:

– А как же Херберт, он же работает у вас?

– На лугу он сейчас, – ответил Дик. – А что?

– Вам следует и его застраховать.

– Так у него еще молоко толком на губах не обсохло.

– Ну, ладно. Взнос за него будет меньше. Пять фунтов в год. А условия такие же.

Братья, видимо, уже полностью сдались.

– Оно пожалуй. Застрахуем и его.

Джордж, весело насвистывая, упорхнул к своему автомобилю, а мы вернулись к телкам.

Примерно через три недели я столкнулся с Клемом на рыночной площади: Он неторопливо шествовал по тротуару, заглядывая во все витрины. Костюм на нем был темный, щеголеватый и совсем не похожий на его рабочую одежду. До вечера оставалось еще порядочно, и я удивился: в этот час ему полагалось бы пригонять коров с пастбища и доить их. Но тут он обернулся, и я увидел, что рука у него в лубке.

– Что с вами приключилось, Клем? – спросил я сочувственно.

Он посмотрел на толстую гипсовую скорлупу.

– Да вот, руку угораздило сломать. Поскользнулся в коровнике. Хотите верьте, хотите нет – хлопнулся я ровнехонько через три дня, как взял ту страховочку. – Глаза у него расширились. – Получаю по двадцать фунтов каждую неделю, а доктор говорит, что раньше, чем через девять недель, работать начать я не смогу. Значит, получу двести фунтов с лишком. Неплохо, а?

– Бесспорно. Какое счастье, что вы послушались Джорджа Форсайта! Но ведь вам приходится платить кому-то за помощь?

– Ан нет! Сами управляемся.

И он пошел своей дорогой, тихо посмеиваясь.

Когда мне пришлась заехать к Хадсонам "почистить" корову, рука Клема успела срастись. Он принес мне ведро горячей воды, и я принялся намыливать руки, но тут в коровник вошел Дик. Мне следовало бы добавить "кое-как ковыляя", потому что вошел он на костылях.

Я уставился на него, и у меня по коже пробежали мурашки: как-то жутко становится, когда на твоих глазах вершит свое дело судьба.

– Ногу сломали?

– Угу, – лаконично ответил Дик. – Раз – и готово. Ярку ловил на верхнем лугу, ну и угодил ногой в кроличью нору.

– Значит, пока вы работать не можете?

– Угу. В гипсе мне ходить недель четырнадцать, не меньше. Морока, конечно, но вот двадцать фунтов в недельку очень кстати пришлись. Хорошо, что мы подмахнули ту бумаженцию.

В следующий раз я его увидел, когда как-то в базарный день он заглянул в приемную уплатить по счету. Гипс сняли, но Дик все еще прихрамывал.

– Как нога, Дик? – спросил я, выписывая квитанцию.

– Не очень чтоб. – Он поморщился. – Иной раз до того разболится, что хоть на стенку лезь. А так вроде покрепче стала.

– Ну что же! – Я отдал ему квитанцию. – Не надо только ее пока перетруждать.

– Это уж как получится. – Дик покачал головой. – Работа, она не ждет, а с Хербертом несчастный случай произошел.

– Что-о?!

– Ну да. Проткнул ногу вилами, и на тебе – заражение крови. Сам-то он ничего, только доктор говорит, что ходить он нескоро будет.

Действительно, выздоровел Херберт только через два с половиной месяца, но, как поведал мне Клем как-то вечерком в "Гуртовщиках", двести фунтов полученной страховки послужили им некоторым утешением.

– Поразительно! – вздохнул я. – В то утро вам Джорджа Форсайта не иначе как бог послал. Его страховая компания стала вам хорошей поддержкой.

Клем, однако, не только не выразил никакого восторга, но хмуро уставился на дно своей кружки.

– Я вам вот что скажу. Странные они какие-то, страхователи эти. Хотите верьте, хотите нет, при вас же он нас уламывал, а теперь они не желают нас больше страховать.

– Неужели? Как же так?

– Письмо прислали: дескать, не желаем возобновлять ваш полис. Вот и весь сказ. Это, по-вашему, как?