И все-таки мы вместе! (СИ)

Вот и наступила первая в жизни Мири зима на Ойлуре. Это происходило каждые шесть лет, когда планета оказывалась наиболее далеко от местного светила. Зимы на Ойлуре были долгие, холодные и снежные. Почти на семь месяцев зеленая планета покрывалась толстым снежным покрывалом, из-под которого виднелись лишь макушки могучих деревьев. Поселки превращались в снежные городки, практически погребенные под снегом, единственное, что спасало, сильные ветра, хоть немного сметавшие снег с остроконечных крыш домов. Жизнь, можно сказать, замирала.

В отличие от поселков, расположенный в лесу дом Зоргена и Мири был занесен под самую крышу. Выйти из дома можно было двумя способами: через чердачную дверку на самом верху, ведущую прямо на плотную снежную поверхность, и боковую дверь дома, оказываясь в разветвленном снежном туннеле, прокопанном Зоргеном с помощью Мири почти по всему периметру сада, в некоторых местах доходя до лесных деревьев-великанов, где пробивались вертикальные шахты для доступа воздуха и даже делались лазы, чтобы можно было при случае выбраться на поверхность.

А в самом доме было «сонное» царство: заторможенные кошаки попадались в самых неожиданных местах и практически все время спали, изредка то один, то другой проявляли некоторую активность и, попив немного водички и пожевав чего-нибудь посущественнее(Зорген заранее к зимнему периоду затаривался едой для них), снова заваливались в укромных уголках большого дома.

Весь верхний этаж дома был заставлен кадками и самодельными горшками с выкопанными разнообразными цветами и растениями, не предназначенными к произрастанию при низких температурах. Там же находились и лианы со спящими свистунами, которые спали, завернувшись в широкие листья лиан. Свистуны, вообще, первые реагировали на грядущие холода, где-то за месяц до наступления зимнего периода у них начиналась суета, и велись бои местного значения за лучшие «спальные» места, которые сооружались из рядом расположенных листьев лиан; сильнейшие, как всегда и везде, занимали лучшие верхние места, а остальные – ниже. Фе оставлял на земле у корней лиан воду в блюдечках и регулярно менял ее, там же клал немного древесного меда, образующегося внутри полостей некоторых видов произраставших на Ойлуре деревьев. Из того же меда делалось и знаменитое «варение» Зоргена: в сильно разогретый мед забрасывались разные орехи и фрукты как садового, так и лесного происхождения, туда же добавлялись измельченные травки, придававшие «варению» каждый раз новый вкус.

Когда было еще не так холодно, Зорген и Мири часто гуляли по верху, надев на ноги специальные плетенки, немного похожие на листики бириссы, слегка заостренные впереди и закругленные сзади, по размеру шире ноги примерно в четыре раза в самой широкой части, и иногда даже доходили до Ризо, ближайшего поселка. Потом, когда окончательно похолодало, вся их жизнь сосредоточилась внутри дома. И если Мири периодически улетал на дежурство в космопорт на рабочем граве, который присылали за ним (его на зимний «мертвый» период взяли помощником диспетчера), то Зорген безвылазно сидел дома, получая удовольствие от вынужденного затворничества.

Хотя затворничеством это было очень трудно назвать. Он вел, так сказать, активную общественную жизнь: регулярно бывал в ближайших поселках, ему доставляло удовольствие туда пробежаться в плетенках или на широких лыжах, когда снег окончательно уплотнялся, участвовал в обучении малышей, выполнял мелкие заказы на ремонт и изготовление металлических и деревянных изделий, встречался со старыми знакомыми, которые на зимнее время специально возвращались в дальние поселки, делал нескончаемые домашние дела. Короче, зимняя идиллия. Фе завораживала эта размеренность и неторопливость, потрясающее ощущение оторванности от большого мира; он готов был вечно любоваться безбрежным белым покровом, заботливо окутывающим Ойлуру, и не променял бы это свое состояние ни на что другое.

Мири находился в растерянности, если вначале он радовался первому снегу, бегая и подбрасывая его в воздух, катаясь на горке, залитой Зоргеном специально для него, то в дальнейшем, глядя на все увеличивающийся снежный покров, рэрди стал искренне недоумевать, что мешает им уехать на Визуу, где всегда тепло, как, например, сделали Арт и Сирил. Спасали только глядящие на него с любовью глаза Фе и теплые, ласковые кошаки, чувствующие беспокойство, исходящее от Мири.

После жутких долгих холодов, наконец, стало пригревать солнце, еще больше уплотняя пласты снега, неизвестно откуда повылезали разные мелкие и не очень лесные зверьки, радуясь крохам тепла. На лианах зашевелились свистуны, наиболее активная часть которых уже вылезла из листьев, тщательно их расправив, и сидела на веточках, смешно вытянув мордочки и принюхиваясь к доносящимся извне запахам. Мири тоже радостно подставлял еле теплым лучам лицо, сидя в проеме чердачной двери, закутанный с головы до ног. Неожиданно его со спины обхватили сильные руки мужа. Мири улыбнулся, откидываясь слегка назад, и запрокинул голову.