...И вся жизнь (Повести)

— Как это — к чему? Если любишь, так должен доказать ей, что ты лучше, что ты молод, а жизнь у вас впереди.

— Если любишь!

— А если не любишь, так чего злиться? Сильно это в нас еще, обывательское самолюбие. Сам, небось, не предлагал своей девушке ни руки, ни сердца. Так время проводил. А пришел другой, с серьезными намерениями, — сразу завопил: «Караул, грабят! Отбирают любимую игрушку!» Негоже так, парень. Умей подавить свою мужскую гордость. Пойми, раз девушка предпочла тебе, молодому, симпатичному, способному парню, человека немолодого, значит, у него достоинств больше твоего. Разберись в своих недостатках, чтобы в другой раз не попасть впросак. Тоже герой. «Любовная лодка разбилась о быт». Сменим пластинку. Как в редакции относятся к предложениям Криницкого?

— Кто в восторге, а кто протестует.

— Ну, а ты что скажешь?

— Я? Мне все равно. Хочу уехать куда-нибудь в другой город.

— Вот оно что. Хочешь бежать с поля боя?

— Почему? — обиделся Анатолий.

— В редакции сейчас бой старого с новым, а ты, значит, в кусты. Так ведь выходит. Однако, спасибо, что проводил. Вот здесь я и живу. Заболтались мы с тобой. Завтра на работу.

3

Трум-трум-ту-ру-рум… Прозвучал знакомый марш, и футболисты выбежали на поле. На стадионе, кажется, собрался весь Принеманск. Пришли даже те, кто никогда не интересовался футболом. Спортивный жребий свел в игре на кубок СССР принеманскую команду «Волна» со знаменитым московским клубом, неоднократным чемпионом страны и обладателем хрустального приза. Такие мастера — редкие гости в Принеманске. Грех не посмотреть их игру. Билеты доставались с боем. Анатолий взял с собой Сергуньку. Все места в этом ряду занимали работники редакции.

Регина Казимировна Маркевич попросила Светаева показать знаменитого нападающего, о котором в «Комсомолке» был фельетон «Звездная болезнь».

— Десятый номер на майке, видите? Это он, — Светаев стал подробно рассказывать, что собой представляет «десятка». В разговор включились болельщики, сидевшие в нижнем и верхнем рядах.

— Десятка — лучший нападающий в Европе, — охотно объяснял сидевший над Маркевич грузный мужчина лет пятидесяти. — Может тягаться и с Эйсебио, и с самим Пеле.

— Ну, насчет Пеле, — стал возражать Анатолий, — это вы лишку.

— Чего лишку? — вступил в спор парень в пестрой тюбетейке на кудрявых волосах, — прочитайте, что о нем английская пресса писала.

Готовый вспыхнуть спор неожиданно оборвался. Раздался свисток, и местная команда стремительно бросилась на половину поля гостей. Очевидно, тренер принеманцев дал своим питомцам задание с первых же минут ошеломить именитых гостей бешеным натиском на ворота. Ребята старались, не щадя ног и сил. Первые пятнадцать минут игра шла преимущественно у ворот москвичей. Знаменитому нападающему даже не пришлось дотронуться до мяча.

— Приварят, — хлопнул по плечу Анатолия сосед справа, — помяни мое слово — приварят…

Анатолий весь ушел в созерцание футбольной баталии.

Маркевич, которая явно начинала скучать, спросила:

— Они по какой системе играют: плюс два — плюс четыре?

— Какая разница? В кубковых матчах слабых команд не бывает, — невпопад ответил Светаев.

Мяч, отбитый защитниками москвичей, наконец попал к их скучающей в одиночестве звезде. «Десятка» рванулась вперед. За ним вдогонку пустились три принеманских футболиста. Поздно! Он на штрафной площадке, один на один с вратарем. Удар! Мяч, словно огромная рыба, затрепетал в сетке. На стадионе воцарилась такая тишина, что стал слышен рокот пролетавшего самолета.

— Мазилы, — оправившись от неожиданного потрясения, начал возмущаться парень в тюбетейке, — коровы на льду, им не в футбол играть, а свиней пасти.

— Где же вы видели, чтобы коровы свиней пасли?

— В детстве их надо было убивать, из рогатки…

Парень еще не кончил ругаться, как мяч, посланный чуть не с центра поля кем-то из принеманцев, влетел в левый от вратаря москвичей угол ворот.

Экспансивный сосед подбросил вверх тюбетейку и закричал Маркевич, словно глухой:

— В девятку! В самую девятку влепил! А что я тебе говорил? Вот так врезал!

До конца первого тайма стадион не мог успокоиться — аплодировали, кричали, буйствовали. Вместе с другими неистовствовал и Анатолий, подражая ему, кричал Сергунька. Кроме футбола, для них, казалось, ничего не существовало на свете. Маркевич удивленно смотрела на молодого Ткаченко. Только вчера он ходил, словно в воду опущенный, и все женщины отдела писем ему сочувствовали — парень от любви чахнет. Собирается даже уезжать из города, где у него родители, столько друзей. Но сегодня, глядя на Анатолия, никому бы не пришло в голову его жалеть.

Во время перерыва Светаев хлопнул Анатолия по плечу:

— Видал?

— Кого?

— Гляди, в центральной ложе.

С краю в центральной ложе сидели Олег Игоревич и Женя.

— А-а, — безразлично протянул Анатолий, — сегодня все пришли на матч.

Но Светаева не обманул безразличный тон приятеля, он решил подсыпать соли на его рану. Громко, чтобы слышали другие работники отдела писем, сказал:

— Все-таки у него нет самолюбия.

— У кого? — спросила Маркевич.