И всюду страсти роковые

«В марте этого года было возбуждено уголовное дело, в фабуле которого говорилось, что Колесов (к тому времени он уже не был внешним управляющим завода) с группой неустановленных лиц из «Гаммы» мошенническим образом похитил… не имущество, а имущественные права завода. По мнению правоохранителей, «Гамма» – фиктивная фирма. Фиктивная или не фиктивная – это еще вопрос а вот оказанная ею консультационная помощь оказалась вполне эффективной: в иске «Авите» арбитражный суд отказал, так что считать сделку завода с «Гаммой» нельзя считать безвозмездной. А если это так, то какой же Колесов мошенник? В чем обман и хищение? Да и передано «Гаммой» Торгово-промышленному холдингу не собственность на имущество завода, а лишь право требования. Позже следователь Штурский вынес постановление о наложении ареста на имущество завода, хотя оно и не принадлежало никогда Колесову – он был лишь внешним управляющим завода. К тому же, если признать Колесова мошенником, то завод сам является пострадавшей от его действий стороной. Да и не может предприятие, равно как и любое другое юридическое лицо, быть подозреваемым или обвиняемым. Нынешний внешний управляющий завода Ильин обжаловал действия следователя Штурского, который ссылается на указание районного прокурора. Однако его жалоба в областную прокуратуру вернулась на рассмотрение к тому самому прокурору, действия которого обжаловались.

А на 23 июня назначены торги по продаже обанкротившегося предприятия. Есть покупатели, у которых имеется вполне реальный план возрождения предприятия и создания на нем дополнительных рабочих мест. Но все это оказывается под угрозой – ведь имущество завода под арестом».

Потом в более солидной газете – «Час пик» – в общей статье о промышленности было примерно то же самое. Эпоха гласности и демократии в действии – бесстрашная журналистика, коррупция в правоохранительных органах, власть и бизнес едины.

Был ли толк, неизвестно. Может быть, использовалось как-то в разговорах по ходу следствия…

В антибанкротной фирме «национал-сионист» приветствовал его: «У-у, уголовник».

«Плох я стал – не смог подхватить такую изящную шутку».

На совещании адвокат, Николаева и ее сотрудник говорили о Нуре – какие продукты и лекарства передавать в тюрьму. Его здоровье ухудшилось. Адвокат встречается с ним почти ежедневно. В Крестах Нур сидит в трехместной камере, в сносных условиях, насколько это возможно в тюрьме.

Далее Колесов ужаснулся: его беременная жена с семилетним сыном уехала в отпуск еще до ареста. Об аресте она не знает, Нур по мобильному телефону имитирует свою командировку где-то в Сибири. Документы по уголовному делу передаются из одного отдела в другой, поэтому сейчас нет смысла обращаться в суд по поводу отмены ареста.

Он внимательно, с пояснениями адвоката прочитал статью 51 – насчет ареста подозреваемого. Можно арестовывать – практически всегда – статья и русский язык позволяют. Недавно либералы-правозащитники взахлеб ликовали – Конституционный суд оставил право ареста только за судом. Ну и что? Судьям только работы прибавится, а в остальном все будет как было. Если следователь доказывает, что подозреваемый будет мешать ходу следствия, то теперь не прокурор, а судья пойдет ему навстречу. «Вор должен сидеть в тюрьме».

Позже, когда началась работа с новым следователем, адвокат передал ему его слова:

— Прокурор меня спрашивает, почему у вас клерк (Нур) сидит, а главный виновник (Колесов) на свободе разгуливает.

«Беспокоятся обо мне, однако».

Новый следователь, которому передали дело о мошенничестве, — важняк, то есть следователь по особо важным делам (их акции выросли). Первый допрос у него был коротким. Или Колесов не понял адвоката, или он так и не предупредил его, но первый допрос закончился сюрпризом – следователь записал его анкетные данные и вызвал оперов. При их появлении вручил ему постановление об обыске. Колесов подрастерялся.

Естественно, дома ничего не было, деньги (доллары) он передал на хранение Бондареву, все бумаги, в том числе записные книжки – сыну. И все-таки – обыск, приключение жизни. Два опера и он спустились во двор. В машине старший из них сказал:

— Валентин Иванович, вы не беспокойтесь, мы проведем формальный обыск, без понятых, только составим протокол.

Все так и было. В квартире опер сразу же сел за стол, написал протокол на десяток строчек с заключением: «В ходе производства обыска ничего имеющего отношения к делу обнаружено не было». И только по записи в протоколе он понял, почему лицо опера показалось знакомым. Это был злодей Петренко! Очевидно, от волнения не узнал его. Из протокола также понял, что постановление на обыск выдал еще предыдущий следователь Штурский.