И занавес опускается

Сначала я подумал о баре и бутылке ликёра, который Алистер предлагал мне попробовать этим вечером. Но никакое спиртное не помогло бы мне справиться с бессонницей.

Меня будоражили мысли об Изабелле.

Может, она тоже не спит?

«Нет, чепуха», — подумал я.

Я часто вспоминал о ней. И особенно о том волшебном вечере, который провёл с ней прошлой осенью.

Мы ужинали в Китайском квартале, ели юэбины, наслаждались кофе в Маленькой Италии… И на те несколько часов я полностью забыл о сложностях дела, которое тогда расследовал.

Это был момент мимолетного счастья.

Когда мне удалось избавиться от мыслей об Изабелле, их место заняли размышления о последнем деле.

Я осознал, что уже не усну, и отыскал в шкафчике кофейные зёрна; там же, на соседней полке, стоял кофейник и кофемолка. Я измельчил зёрна, утрамбовал их в кофейник и залил кипящей водой. Наградой мне послужила чашечка крепкого кофе.

Я сел с чашкой кофе за небольшой деревянный столик у окна, выходящего на абсолютно пустую в это время ночи 72-ую улицу.

Аромат кофе и его уютное тепло успокоили мои нервы.

Это дело глубоко засело в моей голове.

Хотя сегодняшнее убийство и было замаскировано под суицид — никаких следов насилия и крови — от этого становилось лишь ещё более тревожно.

Убийца был изощрённым. Замысловатым.

Это делало работу ещё более зловещей, чем обычные кровавые убийства, которые мне приходилось расследовать.

К тому же, сегодняшнее представление в комнатке театра только подтвердило, что Джек Богарти и его коллега Фрэнк Райли будут лишь помехой в этом деле, а никак не союзниками и помощниками.

Я, конечно, и не надеялся, что будет по-иному. Но то, как Богарти увёл у нас из-под носа актрис, которых мы хотели опросить, только подтвердило мои догадки.

Естественно, я мог помешать ему. Но он бы тогда всё равно присутствовал при разговоре. А я подозревал, что совет Молли был хорош: я добьюсь лучших результатов, если буду опрашивать актрис по одной, лично.

И ещё больше мне не нравилось то, насколько просто Богарти удалось увлечь этих женщин за собой. Он вызвал у них доверие, несмотря на то, что только что с ними познакомился.

Я не видел, чтобы у кого-то так получилось… Ну, кроме одного человека.

Кроме Изабеллы.

Во время нашего прошлого расследования она так дружелюбно и обезоруживающе общалась со многими важными свидетелями.

Такая способность — дар божий. Может, она согласится помочь и с этим делом?

Я налил себе вторую чашку кофе и впервые за вечер и ночь позволил себе расслабиться.

Завтра. Я спрошу у неё завтра…

И надеюсь, она мне не откажет.

Суббота 17 марта 1906 года

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Шип-Медоу, Центральный парк.

— Я помню, что вы любите выпечку с миндалём.

Изабелла подняла на меня удивлённый взгляд. Я присел на скамейку рядом с ней и поставил между нами белую коробку с пирожными из «Кондитерской Бернадет».

Она колебалась, поэтому я сам взял ещё тёплый слоёный круассан, посыпанный миндалём.

— Вы принесли круассаны с миндалём, — тихо произнесла она.

Стоял прекрасный день ранней весны; воздух наполнял запах мокрой земли.

Сегодня было тепло, и вчерашний снег уже почти весь растаял, за исключением тенистых участков под раскидистыми клёнами, куда не попадали солнечные лучи.

Погода в марте всегда была переменчивой.

— Я думала, вы скорее утром выберете чашку кофе, чем круассаны, — заметила Изабелла с лёгкой улыбкой.

— Вы меня слишком хорошо знаете, — беззаботно ответил я. — Я уже выпил кофе, пока ждал заказ с выпечкой. Кстати, кофе был неплох.

Я откусил кусок круассана.

— Но выпечка мадам Бернадет несомненно лучше.

Она осторожно попробовала один из круассанов, и когда её пёс — дружелюбный золотистый ретривер по кличке Обан — бросился к ней с грязными лапами и палкой, подняла пирожное над головой.

Изабелла постаралась отпихнуть сующего свой нос в коробку с выпечкой Обана и попросила меня минутку подержать её круассан, а сама поднялась и забросила палку подальше в траву, где, несмотря на ранний час, уже играли мальчишки неподалёку от пасущихся овец.

Ходили слухи, что овцы были неотъемлемой частью плана Олмстеда и Вокса по созданию мирного и временами даже сельского местечка в парке. Очевидно, они совсем не учли, что этот широкий зелёный луг будет идеальным местом для шумных игр мальчишек и их отцов.

И собак.

Обан рванул за палкой, но на полпути отвлёкся на другого пса, энергичного белого терьера, который жаждал, чтобы за ним погонялись.

— Прогуляемся? — спросила Изабелла, кивая в сторону собак.

— Конечно.

Я взял коробку с выпечкой и пошёл рядом с Изабеллой.

На южной стороне в небо величественно поднимались несколько самых высоких зданий Манхеттена — их называли «небоскрёбы». И ещё несколько находились в процессе постройки — город расширялся.

Я посмотрел на Изабеллу.

Она была одета в плотное тёмно-синее пальто из тех, которые женщины обычно надевают на улицу, чтобы защитить спрятанные под пальто нарядные платья от грязи и дождя — привычных спутников весны.