И занавес опускается

— Крошечные красные точки могут означать асфиксию.

— Значит, это может послужить доказательством удушения? — спросил Алистер.

— Нет, само по себе это не может ни доказать, ни опровергнуть странгуляцию. — Макс закрыл веко и отложил в сторону инструмент. — Но в сочетании с другими признаками — определённо.

Он подошёл к столу рядом с нами и вернулся с тремя баночками, содержащими высушенные образцы кожи и срезанной мышечной ткани.

— Проблема, с которой мы все столкнулись, это полное отсутствие внешних признаков повреждений. И было очень важно подождать до сегодняшнего утра и только потом начать вскрытие. Видите ли, для проявления внутренних повреждений часто необходимо время. Когда я сделал Y-образный разрез и получил доступ к её лёгким, я сразу отметил, что они коллабированы. В них не было воздуха. Тогда я решил продолжить разрез выше, через её шею.

Он вытянул перед нами крупную банку с каким-то органом и вытащил стальной пинцет.

Он аккуратно вытащил из банки препарат, и мы снова ощутили тошнотворную волну запаха формальдегида — консерванта, предназначенного для предотвращения сморщивания и деформации тканей.

Но, несмотря на запах, мы с Алистером наклонились ближе.

— Это её гортань вместе с подъязычной костью, — сказал нам Макс. — И пока в едином комплексе с языком.

Он повернул орган другой стороной, чтобы мы могли его осмотреть.

Я с трудом сглотнул и покосился на Изабеллу.

Она с интересом подалась вперёд и явно справлялась с жутким зрелищем лучше, чем я.

— Не было никаких признаков перелома хрящей гортани. Но посмотрите на эти явные признаки кровоизлияний в глубже расположенные ткани.

Он указал на красные следы.

— Вы раньше говорили об асфиксии, — произнёс я. — Но можете ли вы уточнить: она задохнулась или её задушили?

Глаза Уилкокса загорелись, когда он направился к столу у дальней стены, где стояла Изабелла. Я посмотрел на неё и встретил её мужественный взгляд.

Ещё одним инструментом с крючком на конце доктор подцепил следующий препарат. Я уже узнал в нём кусочек кожи.

— Вот это, — кивнул он, — окончательно уверило меня в том, что она была задушена. Иногда на коже после высыхания проявляются вот такие мелкие кровоизлияния. Они расположены на передней поверхности шеи. И обратите внимание на эти два полулунных следа. Они оставлены двумя ногтями.

— Убийцы? — быстро спросил Алистер.

— Нет.

В тоне Уилкокса проскользнули снисходительные нотки, как и всегда, когда ему приходилось объяснять подобные тонкости дилетанту в этой области.

— Подобные следы обычно оставляет сама жертва, и эти метки — не исключение. Я уже сравнил их с ногтями жертвы. Они совпадают. Она сама их оставила.

— Это была скорее непроизвольная реакция тела на предмет, наброшенный ей на шею, и она попыталась его сорвать, — пояснил я Алистеру.

— Но я не понимаю одного: каким образом на её шее не осталось кровоподтёков, если она была заушена? — спросил Алистер.

— Кстати, об этом, — Макс провёл пальцем по подбородку. — Я рискну предположить, что это из-за того, что её убийца — он или она, не важно — сделал петлю из очень мягкой ткани. И если ослабить давление точно в момент смерти, риск возникновения следов на шее снижается.

Я пристально посмотрел на Макса.

— А это говорит о том, что душил её человек с немалой сноровкой.

— Поиски убийцы — это уже ваша задача, а не моя, — сухо заметил Уилкокс.

Он прислонился к высокому столику у раковины.

— Всё остальное непримечательно, — заключил он. — Лёгкие, желудок, печень — всё выглядит нормальным, как у здорового человека.

Я покосился на большую банку с желудком мисс Жермен. На листке бумаги под банкой был отмечен вес органа.

Доктор Уилкокс продолжил:

— Никаких следов яда. Нигде. В отчёте я напишу, что смерть наступила в результате асфиксии, в частности — удушения.

Алистер бросил на Макса удивлённый взгляд.

— Хотите сказать, у вас больше нет для нас информации? Вы ничего не можете рассказать нам о самом убийце?

Уилкокс пожал плечами.

— Я озвучил вам лишь то, что говорит мне наука, — он посмотрел Алистеру прямо в глаза. — Наука ещё не научилась подтверждать или опровергать гипотезы подобно той, то вы хотите от меня услышать.

— При всём моём уважении, доктор, вы хотите сказать, что не станете выдвигать предположения? — уточнил Алистер.

— Я коронер, профессор, а не криминолог. Я оперирую лишь неопровержимыми фактами.

Алистер улыбнулся самой очаровательной улыбкой.

— Бросьте, доктор. Мы с вами не так уж и отличаемся. Мы оба сталкиваемся регулярно со смертями и ищем ответы на одинаковые вопросы; только вам свои тайны раскрывает человеческое тело, а мне — их разум.

Он выдвинул стул и непринуждённо на него опустился, положив одну ладонь на колено.

— Бьюсь об заклад, что есть что-то ещё, что вы можете рассказать о человеке, задушившем подобным образом мисс Жермен — без догадок и домыслов, а лишь опираясь на научные исследования.

Уилкокс подошёл к столу и начал спокойно и уверенно собирать инструменты для стерилизации. Его движения напомнили мне игру пианиста, чьи пальцы порхают над клавишами.

Я попытался переформулировать вопрос Алистера в более тактичную форму.