...и зелень глаз (СИ)

Микая зажгла свечу и оделась в то же платье, которое носила вчера. Причесала и заколола волосы. Укуталась в шаль. Линн всё не возвращалась. Микая начала ходить из стороны в сторону, прикидывать возможные события и их последствия. Снаружи по-прежнему суетились солдаты. Если Норсленд напал на них среди ночи, то…

— Госпожа! — Линн вбежала взволнованной, но не настолько, как если бы враги уже были у порога.

— Долго. Что там?

— Огонь на мосту. Кажется, враги его разрушили.

— Что?

— Сейчас все собираются у генерала…

— Я тоже иду. Будь здесь.

Микая расправила плечи и вышла из шатра как королева. Пара её гвардейцев увязались за ней, но сейчас Микае не было до них дела. В шатре генерала собирался военный совет, и если уж королева оказалась здесь, то она будет участвовать в событиях. Традиции дворца на войне не властны.

Как и прежде, ей не помешали войти. Вокруг стола со свечой и картой уже собрались командиры. Среди них Микая увидела и сира Адама. Генерал Брейгон стоял во главе, уже успев одеться в штаны, рубашку и кожаный колет. Иные стояли в распахнутых рубахах под плащами. Другие, напротив, одетые с иголочки, они явно пришли последними.

Микая встала в тёмном углу, её не увидели. Все смотрели на генерала.

— И никто не заметил, как они притащили туда порох! — Это был не вопрос, Брейгон посмотрел поверх собравшихся. — Не только наши горняки балуются взрывами.

«Очевидно. Ведь основной доход Норсленда — продажа металлов. Они хороши в горном деле», — подумала Микая. Когда недалеко от Этерны обнаружили соляные пещеры, богачи разрыли всю гору в поисках ценного. До города постоянно долетал гром и приходили вести о смертях горняков. Огонь этой смеси неуправляем. Так все думали… до сегодняшнего дня.

— Они себе же отрезали путь для вторжения в Адамант, — сказал дворянин в чёрном бархатном дублете.

Адам говорил, что это сир Стефан Риир — человек с острым лицом, тонкими усами и тяжёлым взглядом. И он второй человек в армии после Брейгона. Сам генерал, хоть и сетовал на его заносчивость, признавал военный талант.

— Возможно, они не торопятся. Пока мы здесь, никакого Адаманта они не получат. А по мосту можно ходить не только в эту сторону, но и в другую. Они отрезали нам путь в Золотые поля.

После этого пошли долгие споры и предложения. Каждый из собравшихся высказался о том, что следует делать. Промолчал лишь Адам Лиай. Одни предлагали форсировать берег всеми силами. Другие уговаривали на скрытное проникновение под покровом ночи. Третьи убеждали, что нужно ждать реакции Норсленда хотя бы до времени.

Брейгон не мешал своим людям, даже когда они громко спорили. Он выслушал их всех, а потом, когда их пыл осел как дорожная пыль, решил сам:

— Придётся осушать реку. Они могут долго стеречь границы и ждать, когда мы уйдём, но мы должны вернуть край до конца сеяния. Поэтому придётся завалить реку выше по течению и прорываться. Понадобится много дерева. Риир, распорядись.

— Норсленд не сможет долго воевать. В Адаманте больше продовольствия, — попытался возразить воин, чьего имени Микая не знала.

— Было. Пока они не отрезали нас от Колоса. В тамошних амбарах еда со всех Золотых полей и свежие поставки с Островов. У них под боком продовольствия сейчас как на весь Адамант. А теперь ещё и второй мост разломали. Будем сушить реку.

Брейгон хлопнул по столу ладонью в знак окончательного решения. Все командиры разошлись.

До утра Микая не уснула. Она бродила невидимой тенью меж палаток и костров.

Все знали, что королева в лагере, но не все знали, как она выглядит. Увидев на ней простое платье без украшений, некоторые принимали её за служанку. И Микая не собиралась спускать это. Все должны знать, кто королева. Все должны видеть, что она делает.

Стоило ей заговорить властным тоном, как их удивление сменялось пониманием и страхом. Солдаты тут же кланялись и молили о прощении, как умели. Но королеве нужно не это. Королевой женщину делает не одежда. И глупец тот, кто не разглядит в гордой осанке королевскую стать.

— Я прощаю тебя на этот раз. В следующий помни, кто перед тобой.

Получив клятвенное заверение, она продолжала свой путь.

Лагерь жил своей жизнью. Запахи лошадей, пота и помоев больше не врезались в нос и не вызывали отвращение. Кажется, Микая начинала к ним привыкать. До края лагеря с ветром долетал ещё запах реки… и крови.

Течение унесло много тел. Их находили далеко от лагеря, выброшенными, как мёртвая рыба, на берег в покрасневшей воде. Здесь не хоронили. Укладывали с другими мертвецами за пределами лагеря, чтобы отправить их в родные города и деревни.

Но были и приятные запахи. Например, аромат похлёбки. Микая даже нашла вкус вполне сносным, несмотря на неаппетитный жижеобразный вид варева. Она, как и король, могла есть мясо, овощи и свежий хлеб, но королева предпочитала иногда у всех на виду поесть из общего котла. Солдаты за это провожали её уважительными взглядами, а Микая незаметно ухмылялась краем губ.