И жили они долго и счастливо

— И именно поэтому и не сказал, — пожал плечами Кощей. — Ты дорожила ее дружбой, и это правильно, Варвара тебе хороший друг. Тем более она появилась в твоей жизни раньше меня. Зачем бы я стал это рушить?

— А если бы я рассказала ей что-то серьезное?

— Во-первых, это прошло бы через меня, а во-вторых, за столько лет ты ни разу ничего такого ей и не сообщила. Так что, полагаю, наши с тобой секреты были в безопасности.

— У нас есть общие секреты?

— Конечно. Ингредиенты для кормовой смеси собакам.

Василиса засмеялась.

— Полежи со мной, — попросила она.

— Я никуда не ухожу. И вообще, я наконец-то затащил тебя в свою постель в моем замке. И ты правда полагаешь, что я тебя так просто отсюда выпущу?

Она пристроилась поудобнее у него на плече, поцеловала в жесткую линию подбородка.

— Боюсь, постель я тебе нынче не согрею, — вздохнула она.

— Да? — удивился Кощей. — Вот ты меня обнимаешь, а мне кажется, я под тремя одеялами пью горячий кофе.

— Ну тогда грейся, — прошептала Василиса, закрывая глаза.

Позже ей предстояло вымолить прощение у Варвары, и извиняться перед Баюном, и еще многое, но сейчас она позволила себе не думать об этом. Все закончилось. И ей наконец-то тоже было тепло и спокойно. Ей было хорошо.

Глава 12. Ретроспектива.

март 2004 года

О том, что она влюбилась, Василисе сообщил Баюн. Так и сказал:

— Мудрая, ты влюбилась? Чего витаешь в облаках?

Василиса от этого оклика вздрогнула и очнулась, и ей показалось, что сидящего рядом Кощея тоже передернуло.

— Простите, задумалась, — ответила она. — Я что-то пропустила?

— Судя по всему, все! — мявкнул Баюн. — Ноги в руки и на выезд, наш консультант тебя проконсультирует.

Пришлось подчиниться. Весь выезд Кощей отчего-то был мрачен и неразговорчив, но Василиса только радовалась, что он молчит: ей нужно было подумать.

Как она сама не догадалась, что влюблена? Ведь все было так очевидно! Теперь все, что до этого в ее поведении представлялось ей непонятным и странным, выстроилось в ясную картину из вполне узнаваемых симптомов. Не то чтобы раньше Василиса влюблялась, но есть вещи, которые невозможно не узнать, особенно если тебя ткнули в них носом.

Это было так некстати... Она вовсе не собиралась влюбляться. Ей все это было совершенно не нужно. Она уже спланировала себе замечательную свободную от кого-либо жизнь. Любить Ивана после его смерти оказалось куда проще, чем до. Чем больше времени проходило, тем светлее становился его образ, тем легче было найти оправдание всему, что он сделал с ней. И если она не смогла быть ему хорошей женой при жизни, то может быть, должна была стать такой после его смерти? Вот и будет как Варвара хранить верность почившему мужу…

Но нет же.

Да и кого она пыталась обмануть? Она не была Варварой, а Иван не был Андреем, и их брак и рядом не стоял с тем, что был у хранительницы архива.

И все же… Она только обрела свободу, только зажила так, как хочется! Ей не нужен был мужчина.

Или нужен?

Василиса с тоской вспомнила взгляды, которые бросал Сокол на Настю во время совместных летучек, и как бережно Данила накидывал на плечи Божены шаль, которую она то и дело забывала в его подсобке… То, что она хотела остаться свободной, не значило, что она хотела остаться одна. Не значило, что она не желала, чтобы ее хотели и о ней заботились. Только вот она понятия не имела, как это совместить и возможно ли такое вообще.

Особенно учитывая, кто именно был виновником бардака в ее голове.

— Василиса! — гаркнул Кощей, явно позвав ее не в первый раз.

Ну вот, они еще даже не вместе, а он уже…

Она досадливо поморщилась: как будто бы они действительно могут быть вместе. Забавно, однако, выходило: в ноябре она едва не умерла, пытаясь перебороть свой страх от такой возможности, а сейчас ей, кажется, снова нужен был эликсир, только уже по обратной причине…

— Что с тобой? — спросил Кощей. — Что, Баюн прав?

Василиса встретилась с ним взглядом. Зеленые глаза смотрели холодно и едва ли не с угрозой. Чего он ярится? Это у нее тут трагедия, пусть не мешает.

— Если мы закончили, я хотела бы вернуться в Контору до обеда, — ответила она. — Ты меня подвезешь?

Кощей снова сверкнул глазами, но только вот она больше не боялась. Ну что он ей сделает? Опять обратит лягушкой? Проходили уже. Да и не любил он повторяться.