И жили они долго и счастливо

Но что он собирался сделать они так и не узнали, потому что, вероятно, это поняла юная ведьма. Она вдруг изогнулась, приподнявшись над полом, и с силой ударилась о него лбом.

— Агата! — закричал мальчик.

Ведьма ударилась еще раз, и из ссадины пошла кровь. Мальчишка заплакал, застучал зубами и пополз обратно.

— Я буду молчать! Молчать! — закричал он, прижимаясь к тяжело дышавшей сестре.

— Понятно, заканчиваем цирк, — вздохнул Кощей, достал из сумки Василисы флакон со снотворным, наклонился к девчонке, скрутил ее и капнул несколько капель на плотно сжатые губы.

Волчонок забился, но Кощей повторил этот фокус и с ним, и через несколько секунд они крепко спали на полу.

— Честно говоря, я им завидую, — задумчиво произнес Кощей. — Все бы сейчас отдал за теплую постель. Ладно, грузим их и доставляем Баюну, пусть сам решает, что с ними делать.

— Но…

— Здесь их оставлять нельзя, тут небезопасно, а убеждать их мы и до утра не убедим, а у меня процесс в девять. Тем более у девчонки какие-то проблемы с магической аурой. Контур не замкнут, пусть Варвара с Еленой посмотрят.

— И как мы их потащим? — уныло поинтересовалась Василиса.

Кощей усмехнулся и достал из кармана огниво.

— О, не-е-ет, — протянула Василиса.

— О, да-а! — довольно улыбнулся самый коварный и злобный черный колдун всея Руси.

***

— Как думаешь, если уснуть в кабинете Баюна, в моих кошмарах будут присутствовать котики?

Кощей усмехнулся, не открывая глаз. «Не спит», — сделала вывод Василиса, наблюдавшая за ним последние десять минут. Интереснее всего было смотреть на руки, которые сегодня были практически голые. Перед походом на болото Кощей снял почти все перстни-артефакты, которыми обычно были увешаны его пальцы, оставив только четыре: напалок** на большом пальце правой руки — символ власти, данной Кощею как царю Нави, и широкий серебряный ободок обручального кольца, а на левой — простое золотистое колечко, вызывающее Калинов мост, и маленький перстень с прозрачным камнем, в котором плескалась голубая искорка и который Кощей никогда не снимал и носил на мизинце.

Они сидели в кабинете у Баюна, возглавляющего Среднесибирское отделение Конторы, мучились от боли в спине и ягодицах, доставляемой жутко неудобными стульями, и ждали возвращения начальства.

Обитель Баюна была выполнена в приятных темных оттенках бордового и коричневого. На полу лежал мягкий ворсистый ковер, по которому запрещалось ходить всем, кроме хозяина кабинета. Ближе к окну стоял массивный стол со множеством ящичков и письменным прибором ручной работы. Дубовая столешница носила на себе многочисленные следы железных когтей. За столом умостилось резное вольтеровское кресло с высокой спинкой, обитое бархатом, с заботливо положенной на сиденье затейливо вышитой подушечкой. На стене за креслом висел портрет Гвидона и Лебеди: Гвидон взирал благосклонно, царица двух миров смотрела испытывающе. Тут же был шкаф, в котором Баюн хранил важные документы, а также настойки личного изготовления. На подоконнике единственного окна обитал мирт. Он был известен тем, что не боялся хозяйского гнева (только этим можно было объяснить, почему он не завял за все годы жизни в кабинете), и трепетал не от ужаса, а исключительно от негодования к посетителям. В общем, все в кабинете говорило о том, что его хозяин ценит покой и комфорт, а также раболепство подчиненных. К большому сожалению Баюна, с последним в Конторе дела обстояли неважно.

Мирт на окне разделял мнение своего хозяина и в данный момент потрясал всеми листьями, дабы присутствующие не забыли позицию отсутствующего начальства. А начальство и впрямь проявляло недовольство. Впрочем, как и всегда. Иногда Василисе казалось, что чтобы заслужить от Баюна слова похвалы после задания, нужно на этом самом задании умереть, и тогда кот снизойдет до панихиды.

Баюн вообще славился дурным характером. За восемнадцать лет работы на него Василиса видела его в добром расположении духа всего несколько раз, и каждый из этих раз оборачивался головной болью для сотрудников Конторы. Подчиненные шутили, что у Баюна есть три варианта настроения: легкое недовольство, среднее раздражение и «всем кирдык». Василиса могла поспорить: однажды ей довелось наблюдать четвертый вариант — лютое бешенство, после этого для нее легкое недовольство перешло в разряд радужного состояния духа.

Сейчас Баюн был зол, и это был тот случай, когда Василиса радовалась, что Кощей рядом, потому что она слишком устала, чтобы выслушивать нотации от начальства, и Кощей устал тоже, а значит, Баюн трижды подумает, прежде чем мявкнуть что-нибудь совсем уж грозное и обидное.

Дверь распахнулась и с грохотом впечаталась в стену. На пороге стоял огромный пушистый лоснящийся серый кот, достигающий в холке почти полтора метра, и гневно размахивал хвостом, отчего бумаги на столе его помощника в приемной то и дело подлетали вверх.