И жили они долго и счастливо

Сокол довольно усмехнулся. Он налил Кощею еще, и в этот момент ожил экран сотового, переведенного на беззвучный режим. Звонила Настя. Финист сбросил вызов и закинул телефон в ящик стола.

— Ладно, — буркнул он и сделал большой глоток из своего стакана. — Выкладывай, зачем на самом деле пришел.

Кощей, погруженный в свои мысли, не обратил внимания на его махинации с телефоном. Он нахмурился, цокнул языком, повертел в руках кружку, сделал еще глоток.

— За этим в том числе. Но еще… Баюну я уже сказал… Марья была не одна, — наконец выдохнул он. — Кто-то помогал ей. Слишком красиво все сложилось. Она вышла в нужном городе, ей тут же попалась ведьма, потом она схоронилась в случайно попавшейся ей землянке, потом нашла меня… Да даже если не брать все это в расчет… Не она дала Василисе яблоко…

В голосе Кощея прорезались злые нотки, охранные амулеты вокруг Сокола нагрелись и заискрились, и он подался вперед и выдернул из рук Кощея кружку, тем самым приводя его в чувство.

— Темным больше не наливать, — констатировал Сокол, — а то разнесешь тут все, не совладав с эмоциями. А третью смерть за сегодня я могу и не пережить, уж ты-то меня вряд ли станешь откачивать.

Кощей сжал кулаки, но амулеты успокоились.

— Ты прав, — качнул головой он, — не стоит мне, и вообще нужно домой, не хочу оставлять Василису одну надолго. Она спит сейчас, но вдруг что.

— Вот так и становятся подкаблучниками, — мрачно усмехнулся Сокол.

— У каждого туда свой путь, — парировал Кощей.

— Туше. Так что там с помощником?

— Понятия не имею, как его искать. Я уже возвращался к землянке, но магического следа нет, он скорее всего прибрался за собой. Но он меня беспокоит. Просто имей все это в виду.

— Ушам не верю, — протянул Сокол, откинувшись на спинку кресла и сделав очередной глоток из стакана. — Ты учишься на собственных ошибках. Какое редкое качество!

В этот раз амулеты не сработали, но одна из теней вдруг оторвалась от складок одежды Финиста и выбила стакан из рук, подхватила в полете, поставила на стол и истлела.

— Светлым тоже пора заканчивать, — протянул Кощей. — И вообще, брось ты все это. Настасья любит тебя, иначе бы ее обереги не срабатывали, она ж не ведьма. Да и любой, кто хоть раз видел вас вместе, подтвердит, что вы пара года. Она просто устала, и вам надо поговорить. Надави на Баюна, пусть даст тебе отпуск, отправь дочь к старшим детям, проведи время с женой. Она отдохнет, успокоится, и все у вас будет хорошо.

— И когда это ты заделался семейным психологом? — прищурился Сокол.

Кощей улыбнулся:

— Жизнь долгая, чему только не научишься.

Финист подавил вздох. По его мнению после сегодняшней ночи Кощей был последним, кому стоило рассуждать о правильном поведении в браке. Да и его с Василисой пятнадцать лет против их с Настасьей шестидесяти явно проигрывали. Но, как показывала практика, иногда вопрос был вовсе не в сроках.

Кощей встал из-за стола.

— Спасибо за мед. Выше всяких похвал.

— А ты? Как собираешься все налаживать? — спросил Сокол, испытывающе глядя на него.

— А у меня и так все хорошо, — ответил Кощей и вышел за дверь.

Финист усмехнулся, покачал головой и снова потянулся к стакану. Он переоценил Кощея: до того, чтобы учиться на всех своих ошибках, ему явно было далеко.

***

Домой Сокол завалился ближе к полуночи. Едва не сшиб вешалку в прихожей, зашикал сам на себя: так можно и дочь разбудить. Настя вышла из спальни: растрепанная, завернутая в халат поверх сорочки, с красными глазами и бледным лицом.

— Я думала, ты не вернешься, — ровно сказала она.

— Правда решила, что так легко от меня избавишься?! — усмехнулся Сокол,

— Были основания, — пожала плечами Настя, потом прищурилась, присмотрелась внимательнее. — Ты что, пьян?

— Вдрызг, — подтвердил Сокол, решив не отрицать очевидное. Тем более, этот вопрос сегодня явно выбился в лидеры, Настя была третьей, кто задал его ему. И раз уж он начал говорить правду, то решил идти до конца. — И если ты мне сейчас не поможешь, то я упаду прямо тут.

— Всемогущие боги, — Настя потерла пальцами переносицу, то ли понарошку, то ли взаправду решая, бросить его отсыпаться здесь или все же помочь дойти до кровати. Многолетняя преданность победила, она подошла ближе. — Обопрись на меня, разувайся. Да тише ты! Разбудишь Ярославу, поколочу.

Сокол с трудом избавился от обуви, попутно и не удержался, прижал ее к себе, уткнулся носом в макушку, шумно сделал вдох. Настя пахла чем-то звонким, почти девчачьим, озорным и неуловимым, что заставляло его улыбаться даже спустя шестьдесят лет брака. А еще Настя пахла домом, в котором его ждали.

— Вот и Баюн тоже самое сказал, — прошептал Сокол. — Нашел меня… По запаху, наверное… Приказал идти домой, а то, говорит, тебя жена побьет и права будет, а ты ценный сотрудник, тебе завтра на работу… Только он не знает ничего, ты у меня такая хорошая, ты меня бить не будешь… Полбутылки меда утащил, сказал, в целях спасения персонала от пьянства… Ага, знаю я его цели… Свинья он после этого, а не кошак…

— Финист, ты меня раздавишь, — просипела Настя и наконец вырвалась из его медвежьей хватки.