И жили они долго и счастливо (СИ)

И в этот момент Кощей рванулся и прижал ее к себе. Обнял так, что перехватило дыхание. Василиса, вжатая носом ему в грудь, поерзала, устраиваясь удобнее, вдохнула поглубже родной запах, улыбнулась. И вдруг поняла, что изменилось. Память не хлынула потоком, скорее кто-то протер запотевшее стекло, и она увидела все, что было за ним, и только потом осознала, что именно увидела.

Вот тогда-то, от внезапного понимания того, что в действительности произошло, ее и накрыло.

— Все, все, — шептал Кощей, укачивая ее как ребенка, пока она судорожно цеплялась за его пиджак, пытаясь продышаться.

— Все, все закончилось…

Но ничего не закончилось. Она обнимала его все крепче и крепче, пытаясь спрятаться, а мир вокруг, который еще всего лишь несколько мгновений назад был таким понятным и приветливым, вдруг оказался неуютным, опасным местом, в котором она не способна была сама себя защитить.

Она едва не потеряла мужа. Хуже, она едва не потеряла все, что было между ними.

Кто мог быть настолько жесток, чтобы лишить ее памяти о самых счастливых годах в ее жизни?..

— Отвези меня домой, — попросила она, и Кощей с готовностью исполнил эту просьбу.

***

Василиса появилась в его кабинете ближе к обеду. Наконец-то выбралась из своей комнаты, где просидела, заперевшись, несколько часов. Она была бледна, и поверх теплого домашнего халата накинула шаль и куталась в нее, хотя конец августа напоследок баловал погодой, и в доме тоже было тепло. Дурной знак.

Кощей корпел над исковым заявлением. Дело было тоже дурное, требовало знания множества местных локальных нормативных актов, единой базы которых отродясь не водилось, зато было множество иных актов, которые дополняли, отменяли и уточняли ранее принятые и о существовании которых для начала нужно было хотя бы догадаться. Кощей взялся за все это, желая хоть немного отвлечься от ситуации с Василисой, уйти с головой в работу и забыться, но теперь, после того, как к жене вернулась память, он заново осмотрел фронт работ и пришел к выводу, что нужно было просить вдвое больше заявленной цены.

Василиса опустилась в кресло и вопреки обыкновению не стала подбирать ноги.

— Не уверена, что смогу выйти на работу на этой неделе, — пробормотала она, глядя куда-то в точку. — Вообще не уверена, что готова выходить из дома и с кем-то общаться.

— Я сам позвоню Баюну, — кивнул Кощей, мучась от невозможности ей помочь.

Он мог бы сказать, что теперь она в безопасности и такое больше никогда не повторится, но их доверие друг к другу строилось именно на том, что они друг другу не врали.

Василиса перевела взгляд в окно, помолчала немного.

— Я кое-что вспомнила, Кош. Вспомнила, когда потеряла память. После утренней лекции ко мне подошла одна из слушательниц. Она ходила ко мне уже почти месяц. Она задала несколько вопросов по теме и угостила меня яблоком. Я съела его по дороге в кабинет. И вот на этом месте все обрывается. Зелье было в яблоке. Кош, ты знаешь, кто это мог быть?

Кощей промолчал, обдумывая ответ, и Василиса нахмурилась.

— Не смей врать, у тебя уголки губ напряглись, ты прекрасно понял, о ком идет речь. Ну?

— Это дело рук Марьи, — наконец неохотно ответил Кощей. — Моей первой жены.

Василиса побледнела еще больше, хотя казалось сильнее уже некуда.

— Марья? — неверяще выдохнула она. — Но откуда ты?..

— Она приходила ко мне. До и после того, как ты потеряла память. Поэтому я точно знал, в чем причина и каково противоядие.

Василиса выпрямилась в кресле.

— Ты хочешь сказать, — медленно начала она, — что тебя навещает твоя бывшая жена, которая десять лет продержала тебя в цепях, а ты молчишь? И ничего мне не говоришь? Почему ты мне не сказал?

— Потому что не хотел тебя волновать. И еще не знал, какая у тебя будет реакция. Ты не поверила, что я могу защитить тебя от маленького огонька, а тут… Марья.

— Реакция. Отлично.

Василиса сделала глубокий вздох, встала с кресла и отошла к полкам, отвернувшись от него.

— И давно вы стали мило болтать наедине? Чего она от тебя хочет?

Кощей нахмурился и откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди. Ему на мгновение показалось, что в голосе Василисы мелькнула ревность.

— Наши разговоры вряд ли можно назвать милой болтовней. Так что не нужно ерничать. Я ее не приглашал. А хочет она бессмертия. Говорит, нашла источник огромной силы и желает разделить его со мной, если я обеспечу ее вечной жизнью.

— Что? — Василиса резко обернулась. — Мы должны доложить на Буян! Она опасна, она безумна, Кош. Или ты…

В глазах у Василисы отразился неоконченный вопрос, и Кощей прикрыл глаза. И чем он заслужил такое недоверие? Ах да, порой молчание — та же ложь.

— У меня уже есть законная жена, другая мне нужна. И силы у меня достаточно. Что касается Марьи, то она вне юрисдикции Буяна.

— Все, кто появляются в нашем мире, находятся под юрисдикцией Буяна, — сжав зубы, ответила Василиса.

— Василиса, — Кощей подался вперед, лицо его потемнело. — Марья — это мое личное дело. Я разберусь с ней сам. И впутывать в это Лебедь мы не будем. Поклянись, что ты ничего никому не расскажешь.