И жили они долго и счастливо (СИ)

Женщина тем временем снова скрылась на кухне, и Василиса прошла туда же, оглядываясь. Квартира давно не знала ремонта. Коридор красовался выцветшими бордовыми обоями и хламом, сваленным с правой стороны так, чтобы не мешать проходу в комнаты, двери в которые располагались слева. Кухня была совсем маленькой и тоже видавшей виды, стены до середины были покрашены синей краской, на вбитых в них крючках висела какая-то утварь, дверцы на стареньких шкафчиках расшатались и перекосились, бурчал невысокий холодильник, небольшой стол покрывала линялая клеенчатая скатерть со стертым рисунком, и только по бокам ее еще можно было рассмотреть какие-то фрукты. К столу была придвинута единственная табуретка, на которой и сидела женщина. Вблизи она выглядела старше, на ней был неряшливо запахнутый грязный халат, седые нечёсаные волосы торчали во все стороны, выбиваясь из хвоста.

— Кто ж звонил? — спросила она.

«Пьяная», — вдруг поняла Василиса и с трудом подавила желание бежать. Пьяных она боялась.

— Сын мой, небось, — заплетающимся языком продолжила женщина, пытаясь сконцентрировать взгляд на Василисе. — Что ж ему неймется-то, я ж сказала…

Что именно она сказала, выяснить не удалось, потому что сзади послышалось странное булькающее рычание, переросшее то ли в чавканье, то ли в кваканье. Василиса обернулась, уже понимая, какую ошибку она совершила. Это была не собака и не проклятье. Позади нее стояла химера. Больше всего она напоминала помесь бульдога и жабы. Тело ее облекала складчатая бородавчатая зеленая кожа, блестящая от воды, в которой она, видимо, только что сидела. Существо моргнуло, большие выпуклые желтые глаза с оранжевыми прожилками и черными зрачками на мгновение прикрылись веками с боков. А потом оно снова зарычало, брыли по бокам пасти приподнялись, и Василиса увидела клыки. Куда длиннее и в намного большем количестве, нежели положено было иметь обыкновенной собаке…

— И что, теперь Контора посылает на съедение детей? Тебе лет-то сколько? — поинтересовалась женщина и похлопала себя по колену.

Химера подошла к ней, не переставая рычать, потерлась шкурой о ногу. Женщина тяжело вздохнула и встала, пошатываясь, отошла к раковине и пробормотала, кинув быстрый тяжелый взгляд на Василису:

— Никак не оставят в покое…

— Наверное, мне лучше уйти, — пробормотала Василиса, пятясь спиной в коридор.

— Лучше тебе было не приходить, — ответила женщина и вытащила из раковины огромный мясницкий нож.

Василиса кинулась бежать. Однако не успела она сделать и несколько шагов, как химера перемахнула через нее, перекрывая проход по коридору и блокируя выход из квартиры. Она оглянулась. Женщина стояла за ней и смотрела устало и без злобы, но от этого взгляда стало еще страшнее.

— Он все, что у меня осталось, — сказала женщина и сделала шаг по направлению к ней, тяжело взмахнув рукой с ножом.

Василиса сама не ожидала от себя такой прыти. Она развернулась к груде мусора, сваленной у стены, выхватила оттуда первый попавшийся предмет, замахнулась и ударила женщину по голове. Та тяжело опустилась на пол и осталась лежать. Василиса посмотрела на руку, в ней была зажата бутылка.

Химера рыкнула и кинулась на нее. Василиса развернулась, машинально выставила вперед правую руку, и предплечье тут же пронзила боль: собака прокусила рукав пуховика и повисла на руке. Василиса закричала, и, не помня себя и желая только сбросить ее с себя, сдернула пуховик с левой руки, набросила его на химеру и из последних сил пнула в ее живот. И чудо случилось: собака разжала клыки. Василиса пнула еще раз и, пользуясь тем, что химера пока еще не выпуталась из пуховика, бросилась в открытую дверь, ведущую в комнату, захлопнула ее, огляделась и придвинула стоящую рядом с ней тумбочку, подпирая. Это было последнее, что она смогла сделать правой рукой: еще миг, и ее накрыло острой, жгучей болью. Василиса вцепилась зубами в левое запястье, чтобы не заорать. Это немного отрезвило. В этот момент химера, видимо, наконец освободившись, обрушилась на дверь, но дверь устояла.

Василиса огляделась. Она оказалась в жилой комнате, совсем маленькой, квадратов восемь, не больше. Здесь была заправленная одноместная кровать, рабочий стол, платяной шкаф. Над кроватью висели выцветшие плакаты: гоночные машины и длинноногие большегрудые женщины в купальниках. На полке над столом лежало несколько позабытых книг. Дверцы шкафа по низу были щедры обклеены полусодранными наклейками от жвачек и конфет. Больше ничего личного не было. На всем лежал слой пыли, судя по всему, жилец давно не появлялся.