И жизнь, и слезы, и любовь

Но я решила это дело освоить. Взяла книгу «О вкусной и здоровой пище». Думаю: я что, хуже других? Через год слыла поваром номер один. Ко мне старушки, подруги Веры Дмитриевны, обращались за советом:

— Ты как кабачки готовишь?

Я:

— Так-то и так-то…

Но больше я все равно увлекалась выпечкой.

То время трудно сейчас представить: элементарные продукты в магазинах отсутствовали. Даже обычная белая мука. Но голь на выдумку хитра. Я варганила кексы из манной крупы, пропитывала их сладким соусом. Все это уплетали за милую душу.

Тогда о диетах никто еще не думал. Да и от лишнего веса я не страдала.

Тем временем произошли перемены в нашей профессиональной жизни. Через год-полтора «Импульс» расформировали. В Саратовской филармонии стал работать Симон Ширман, джазовый саксофонист из Кишинева. Появился он у нас со своим коллективом. И в эту банду очень лихо влился Лёнька в качестве пианиста. Как-то так начальство филармоническое распорядилось. Они решали, кого куда послать, кто в каком коллективе работать будет.

Часть музыкантов из уже не существовавшего «Импульса» заявила:

— Надоел нам этот ансамбль, не можем больше по деревням скитаться. Мы уходим работать в ресторан.

Я решила сначала не отрываться от коллектива: все-таки я с этими людьми через такие бытовые неурядицы прошла. И маме заявила:

— Все наши переходят в ресторан. Я с ними.

Мама прямо за голову схватилась:

— Что ты, доченька, зачем тебе ресторан?

Короче говоря, мы с Лёнькой остались в филармонии. Ребята из бывшего «Импульса» потом на него за это немного обиделись…

Так в мою жизнь вошел новый ансамбль — «Полюс». Я пела три джазовые композиции. Гастролировали мы уже больше по городам — областным центрам России. Помню выступления в Ульяновске, Челябинске… Теперь я в штатном расписании значилась камерной певицей и получала по целых десять рублей за концерт. Это казалось состоянием!

Более интересные гастрольные поездки нам обеспечивала знаменитая актриса Людмила Ивановна Касаткина. Дело в том, что у Ширмана работал Алексей Колосов, сын Касаткиной и режиссера Колосова. Людмила Ивановна в качестве «паровоза» ездила с нашим коллективом месяца два. Сначала был ее творческий вечер. Она что-то читала, делилась воспоминаниями, отвечала на вопросы зрителей. А потом выходил на сцену ансамбль «Полюс».

Благодаря московским связям Касаткиной и ее сына у нас было выступление в Москве в ВТО, на котором присутствовал Юрий Саульский и разные другие известные люди, которых я знала только по телеэкрану.

После второго курса я вышла замуж за Лёню Ярошевского. Свадебное путешествие нам заменили гастроли на юге в составе театра «Микро» под руководством народного артиста России Льва Горелика. Горелик был большим поклонником и знатоком джаза: участвовал во всех худсоветах, принимал джазовые программы. Он во мне души не чаял. Звал «деточкой».

Анапа, Геленджик, Кисловодск. Это был маршрут привилегированных коллективов. Фантастика! Не гастроли, а отдых. Однако этому «отдыху» мешал огромный нарыв на моей ноге. Мне было не до песен — я все время думала, куда мне деть больную ногу, чтобы ее никто случайно не задел. Все свадебное путешествие провела на больничном. Только под конец стала выходить на сцену и что-то исполнять…

В Москву! В Москву!

Я мечтала о большой сцене. В один прекрасный день мы с Лёнькой решили, что пора перебираться в Москву.

Я не грезила ни о высоких гонорарах, ни о славе. Мне хотелось делать что-то серьезное, на высоком профессиональном уровне. Дальше этого мои амбиции не простирались.

Сейчас многие молодые музыканты мечтают об огромных деньгах. В их сознании звездный статус ассоциируется прежде всего не с мастерством, а с большими заработками. Такая позиция мне видится неправильной. Чтобы удержаться на вершине, нужно находиться в постоянном творческом поиске, профессионально расти, быть разным, неожиданным, осваивать нечто новое.

У барабанщика Сережи Панферова, того самого, который пытался одновременно со мной поступать в Гнесинку, в Москве жила сестра. У нее была свободная комната в коммуналке. Она нам с Лёней предложила:

— Вы поживите у меня две недели. Я скажу, что вы мои родственники. За это время подыщете себе квартиру.

Помню свою первую ночь в чужой комнате, заваленной старыми газетами, журналами, книгами. Я так плакала. Кажется, все хорошо: кипы газет, чужое жилье — временные трудности. Ведь будущее светло и прекрасно, рядом любимый и любящий муж. А я рыдаю! Тяжело было отрываться от родного города. Именно там, найдя на полке старый, выцветший номер «Роман-газеты», я впервые познакомилась с произведениями Габриеля Гарсия Маркеса. Его «Сто лет одиночества» были очень созвучны моему тогдашнему настроению.