Я - аферист. Признания банкира

Это был первый случай прямого вторжения французского государства в такое крупное учреждение. С руководителями нашего Банка обошлись как с главами наркокартеля! Вскоре один из проверяющих нашел в ящике стола черную записную книжку. Согласно рассказу бывшей сотрудницы Б., в этом блокноте было все: имена клиентов, суммы, депонированные в Банке, цифры снятых наличных на протяжении многих лет, коды клиентов, иногда их псевдонимы, имена близких людей, не являющихся членами семьи и получающих регулярные выплаты, и, наконец, тайные маршруты всех этих невидимых денег. Тогдашний президент Банка, напуганный до смерти, повел себя абсолютно бесчестно, едва протестуя и изображая фальшивое негодование. До прессы дошли лишь приглушенные отзвуки этого события. А те журналисты, которые обо всем знали, не проронили ни слова. Потому что брат Эрика Б., Жан Б., был вполне влиятельным человеком — директором самого серьезного финансового еженедельника того времени. Будучи человеком компетентным и честным, он располагал немалым капиталом симпатии среди собратьев по профессии. И журналистское сообщество предпочло промолчать, чтобы не добивать коллегу, попавшего в трудное положение.

Тем не менее история закончилась плохо. Эрик Б., раздавленный чувством вины за нарушение профессионального долга — по крайней мере, так он это воспринимал, — покончил жизнь самоубийством, не в силах снести косые взгляды клиентов и немые упреки дирекции, которая, по сути дела, предала его.

Его смерть окончательно раскрыла мне глаза на правила игры: да, я должен служить, причем как можно лучше, делая все, что в моих силах. Но никогда не жертвовать собственными интересами ради интересов Банка.

Постепенно, за годы работы, моя личная философия становилась все более отточенной: да, конечно, служить — но при случае не забывать и себя обслужить.

16. ПРИЕМ В ЕЛИСЕЙСКОМ ДВОРЦЕ

Все напоминало праздничный детский утренник. Но не какой попало: здесь собрались детки из шикарных кварталов, весьма обрадованные встречей в Елисейском дворце. В этот день я согласился прогулять абсолютно бесполезное совещание с директорами наших филиалов — будто я не знаю, что там происходит! — чтобы подменить президента на вручении ордена Почетного легиона нашему товарищу из финансовой инспекции. Торжество стартовало уже на крыльце. Гостей встречали четыре жандарма в парадной форме. Контроль был самым серьезным, с предъявлением удостоверений, рамкой металлодетектора и деликатным ощупыванием, если возникали сомнения. Затем один из военных при параде проводил меня вверх по лестнице, передав с рук на руки дежурному привратнику, который повел меня дальше. Чем ближе я подходил к парадному залу, тем отчетливее выделялись из общего шума отдельные голоса, причем некоторые были мне знакомы.

— Ах, и ты здесь, сколько же мы с тобой не виделись?..

— Да уж не меньше, чем полгода, ты прав… Как там Мари-Лор?

— Хорошо, спасибо.

— А вы вроде бы переживаете шторм без особых потерь?

— Четыреста миллионов? Правда? Не больше?

— Да, вы на удивление хорошо справляетесь…

Меня уже приглашали на прием в саду Елисейского Дворца. Но на вручение ордена Почетного легиона — впервые. Робел ли я? Не слишком. И все-таки место впечатляло: разряженные военные, во дворе — балетная сюита автомобилей с официальными номерами, ритуальные поклоны привратников…

Сегодняшний награжденный был очень популярен в двух парижских округах. "Милый друг" — здесь, "дорогой мой" — там, он мелькал повсюду, только о нем и говорили. Осенним днем 2008 года здесь собрались все его друзья, чтобы поприветствовать человека, которого журналисты часто называли крестным отцом банков.

Это была не осенняя ярмарка в Булонском лесу и не народные гулянья Четырнадцатого июля, нет, здесь собрались болваны-финансисты, чтобы совместно отпраздновать общие тридцать миллиардов-убытков! И при этом все время повторяли друг другу, что уж они-то ничего плохого не сделали. Да и что такого особенного у нас происходит? Никаких банкротств, никакого срочного накачивания средствами учреждений, попавших в переплет, никаких Bear Stearns[43] по-французски. Официально, во всяком случае. Пресса была в первых рядах тех, кто нахваливал их изобретательность и дар провидения, ну и осторожность, конечно. Dexia} Абсолютно здоров (несмотря на падение котировок на 70 %). Fortis} Свеж, как утренняя роса (хотя и почти полностью национализирован голландцами). Caisse d'Epargne} Просто триумф (а ожидаемые три миллиарда убытков — впервые после 1848 года — пустяки). Страховщики? Спите спокойно, бравые граждане! У нас, в стране французской исключительности, нет ненадежных компаний вроде американской AIG[44]!