Читаем Я - АНГЕЛ. Часть первая: Под прикрытием полностью

Я - АНГЕЛ. Часть первая: Под прикрытием

- Эх, Толя, а баб у меня было… Не меньше трех тыщ.

- Серёжа, не сочиняй!

- Ну ладно, триста… Ну уж, никак не меньше тридцати! Однако, такой ещё не было…

- Ты то же самое про Айседору говорил.

- Про «Дуньку», что ли? Та – другое дело, липкая как патока, а эта…

Однако, ровно минуту поразмыслив я успокоился: оттого, что у поэта одной женщиной меньше или больше – ничего не произойдёт… Даже историки ничего не заметят.

Другие поэты, тоже не хотели отставать – ещё надеясь на лизину благосклонность…

Ну, весеннее чириканье воробьёв, хотя бы раз слышали? Каждый этот мелкий, но голосистый птах - старается перечирикать других в надежде спариться с самкой.

Вот и, здесь такая же фигня – аж нэпманы в зале чавкать перестали!

Когда все поэты по разу выступили, Елизавета вдруг обратила свой взор королевы турнира на меня:

- А вы знаете, друзья, наш Серафим – тоже, очень талантливая личность! Причём, его талант очень многосторонен - он рисует, пишет прозу и сочиняет стихи.

Недовольно морщусь… А вот ей это было надо? Как говорил вор-карманник Ручечник, которого в «Месте встречи изменить нельзя», бесподобно сыграл сам Евстигнеев:

«Эх, бабы! Кабы по моей «работе» вы не были б нужны – фиг бы с вами когда связался!».

«Воробьи» за нашим столиком притворно-восхищённо «зачирикали»:

- Вот, как?! А почему мы про него ничего не слышали?

- Он у нас очень скромный - пишет под псевдонимами в основном в наших нижегородских газетах и журналах.

- Серафим! Может, прочтёте нам что-нибудь?

Отнекиваюсь, как только могу:

- Вы знаете, сегодня совершенно нет настроения и вдохновения… Может быть, как-нибудь в другой раз – в последний раз видимся, что ли?

«Век бы вас не видеть»!

Однако, просьбы из просто настойчивых стали - назойливо-настырными и, пришлось подчиниться:

- Пожалуй, я не прочитаю стих, а его спою… Никто не возражает?

Всеобщее оживление:

- Конечно, конечно! Так будет, даже ещё интересней!

***

В конце концов – я попаданец, или так - просто мимо шёл?!

А всякий уважающий себя попаданец просто обязан кроме промежуточного патрона и командирской башенки на «Т-34», спеть предкам Владимира Высоцкого – иначе он просто галимое гуано, а не настоящий попадос. Хотя, поразмыслив пару секунд, я подумал – а почему именно Высоцкого? Уважаю безмерно Владимира Семёновича, конечно - но у нас, что?

Других талантов на Руси нема?!

Подойдя к румынам, я собрал их кучкой:

- Слушайте сюда, почтенные потомки пана Дрякулы…

- Га?!

- Заработать хотите?

- Ну, а як же! Скильки?

- По червонцу на рыло – как с куста!

- А шо пану трэба?

Старясь меньше дышать испарениями их потных вышиванок, напел пару раз мелодию:

- Запомнили мотивчик…? Ну-ка, изобразили мне на пробу на своих контрабасах.

- Зараз швыдко!

С третьей попытки добившись почти нужного звучания, я:

- Сойдёт для сельской местности! Как махну рукой – начинайте. Коль, постараетесь как следует – за мной «поляна» с цуйкой и мамалыгой на закусь.

- Заведомо дрякуемо!

Постояв с закрытыми глазами, вспоминая тест и заодно его корректируя, я наконец собравшись с духом:

- Эту песню-стих, я посвящая человеку – с которым только что познакомился… ЯКОВ БЛЮМКИН, ФОРЕВЕР!!!

Этого типа, видать все без исключения присутствующие знают и даже уважают, оправдывая слова Хемингуэя: «Покажи мне героя, я покажу тебе говнюка». Есенин, даже чуть ладоши себе не отбил…

Ладно, это к делу не относится.

Кричу во всю мочь, привлекая всеобщее внимание к своей особе:

- Еее, это Mos-Vegas, baby, два ноль ноль шесть! Здесь реально опасно, baby, о ейс!!!

Зал, конкретно приху… Притих стало быть.

Даю «отмашку» и, начинаю в такт музыки двигаться и читать нараспев:

« - Опасный, Опасный - они зовут меня так,

Потому что, если ствол в моих руках -

Все на пол, нах!

БАХ!!! На полу крошка с потолка:

- У кого какие ещё вопросы?

Повторяю: самый опасный из опасной касты, ты ещё не понял - бля, кто я?

Человек-история, изобретатель ломаных гармоний,