«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой»

— Не обязательно на личных, Фёдор. Воевать, уж точно — будут на казённых машинах, на работу можно ездить на ведомственных — прикреплённых от предприятия, а на отдых куда-нибудь в Крым — на взятых на прокат… Впрочем, вариантов быть может очень много! Её вопросы по автотранспорту будут?

Отведя взгляд несколько в сторону:

— Ну, если так… Нет, мне всё понятно!

Далее…

Некоторые функциональные здания и сооружения в Наукограде предполагаются общими — как для учёных, так и педологов. Магазины, соцкультбыт, фельдшерский пункт, стадион, баня, крытый бассейн…

Фридрих, с крайне заинтересованным видом:

— Ясли, детские сады?

— Зачем? Наши «ячейки общества» будут считаться дошкольными учреждениями. Родителям-педологам — кроме средств на содержание «подопытных»… Извиняюсь — подопечных, будет выплачиваться зарплата и, кроме того — они при желании смогут подрабатывать в лабораториях и цехах Наукограда.

В смелых планах, в посёлке сперва начальная, а затем средняя школа — тоже с «дальним прицелом»:

— Кроме официальных педагогов, к обучению ребятишек следует как можно чаще привлекать научных сотрудников. Возможны даже классы с «уклонами» — математическим, химическим, педагогическим, лингвистическо-литературным или положим — физического развития. Общаясь с учёными, наши дети будут быстрее развиваться, а те — присматриваться с ним и подбирать себе учеников.

Катя справедливо замечает, заглядывая мне в глаза:

— У учёных тоже могут быть дети. Не возникнет ли, по твоим словам — «недопонимания» между ними и нашими «подопытными»?

— Совершенно верно, товарищ Олейникова — обязательно возникнет! Однако, согласись: дети учёных несколько отличаются… — ещё одна щекотливая тема, как бы это сказать поделикатнее, — от среднего уровня… Верно?

Однако, пронесло:

— Поняла, про что ты! Да, согласна: найти общий язык с детьми учёных — им будет проще, чем с нашими ульяновцами.

Кроме того, «посёлок педологов» должен иметь свои — сугубо специфические атрибуты: молочная кухня, медицинский пункт с акушером-гинекологом и врачом-педиатром, детская спортплощадка для каждого возраста…

— И главное — лаборатория, сотрудники которой должны не отвлекаясь ни на что, вести наблюдение за экспериментом — с контрольными записями, фото- и даже кино- документированием.

Засиделись допоздна, опростали ещё один самовар и слопали весь кусковой сахар в доме — пока обсуждали всякие мелкие, но очень важные подробности.

Перед уходом, Катя слегка покраснев, водит пальчиком по генплану:

— Серафим! А в каком домике будем жить мы с Фридрихом?

Тот, бедолага — закашлялся последним куском сахара и хлопая его по спине, я одновременно округлил очи:

— «Жить»⁈ А вы с Феденькой, будете жить там — где жили: в этом посёлке для вас предусматривается лишь рабочее место — педологическая лаборатория. И на работу будете добираться рейсовой «мотыгой». Ведь вы оба не участники эксперимента — а всего лишь его руководители.

Переглянулись после моих слов и, в этот раз — пунцово покраснели уже оба…

По-моему, он уже готовы к зачатию собственного ребёнка!

* * *

Ну, что сказать?

Что из этой затеи получится — пока не знаю. У «реальных» Никитиных в результате выросли вполне нормальные дети, хотя и не хватающие звёзд с неба — просто немного более умственно и физически развитые, чем их сверстники. Вот и с этими, думаю — в самом скромном случае, произойдёт то же самое.

Рисунок 3. Класс советской школы 20-х годов.

Уверен только в одном: из-за всяческих «экспериментов» с образованием и общего бардака в стране, мы в 20-е годы имели потерянное поколение. И если верны слова Отто Бисмарка «Войну выигрывает школьный учитель», то разгромное лето 1941 года — лежит в том числе и, на совести советских чинуш от педагогики[1].

Кто-то мне возразит: а как же «Ликбез»?

Увы, но обучить уже взрослого человека читать по слогам и кое-как писать — это не значит сделать его грамотным, имеющим хотя бы начальное образование. И собака, которую два зоофила-извращенца из произведения Михаила Булгакова превратили в кошкодава Шарикова — тоже умела читать вывески, хотя и шиворот-навыворот.

А вот обыкновенного наводчика артиллерийского орудия, например, из среднего представителя поколения 20-х годов — не сделаешь!

Для этого нужны знания математики — хотя бы в объёме восьмилетней школы. От того-то, это весьма заметное в военно-мемуарной литературе стремление наших артиллеристов — по любому поводу выкатить орудия и стрелять по ворогу прямой наводкой. Стрельба с закрытых позиций требует достаточно сложных расчётов.

Я отнюдь не хочу сказать, что до 1917 года — в российских гимназиях да реальных училищах сплошь и рядом «хрустели французской булкой». Отнюдь нет: иначе бы не произошло то — что произошло.

Но, вот потом — после Великого Февраля с Октябрём…

Вообще бЯда!

Намерения большевиков по части образования — были бы вроде благими и, никто не мог тогда подумать — что ими уже выстлана дорога прямиком в ад!