«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой»

В «ответку», в СССР шли одна за другой демонстрации протеста. На бесчисленных митингах ораторы надрывали лужённые глотки — угрожая буржуям мировой революцией. Деятели Коминтерна не столько угрожали, сколько действовали: в едва-едва отошедшей после гражданской бойни и голода в Поволжье стране — где стояли заводы и были затоплены шахты, рудники и прииски — где-то нашли 300 миллионов рублей золотом на революцию в Германии. Группа революционеров во главе с Карлом Крадеком отправилась туда — как костяк будущего Совета Народных Комиссаров этой крупнейшей западноевропейской державы.

Германской и тем более — мировой революции не случилось, деньги исчезли неизвестно куда, а «германский Совнарком» в полном составе вернулся в страну «победившего социализма» — чтоб продолжать выносить мозги её руководству.

Едва через неделю, в Политбюро ЦК ВКП(б) поступило «заявление 46-ти» — представителей всех левых фракций компартии: децистов, «рабочей оппозиции», профсоюзной платформы Троцкого. Кроме вышеназванных товарищей под заявлением поставили свои подписи Белобородов, Косиор, Медведев, Муралов, Преображенский, Пятаков, Сапронов, Серебряков, Смирнов, Сосновский, Шляпников и прочие. «Пламенные революционеры» требовали вывести из-под партийного диктата государственные органы, двинуть войска на Европу, отменить НЭП в пользу «подлинно» коммунистических принципов.

Требовали возвращения к политике военного коммунизма, то есть и, конфронтации СССР со всем миром.

«Рабоче-крестьянская красная армия» (по крайней мере — её высшее военное руководство) была на стороне оппозиции и бурлила как спускающийся с гор селевой поток!

«Красные маршалы» во главе с «Львом революции» рвались в бой, чтобы отомстить белополякам за поражение в Советско-польской войне 1920 года, чтобы омыть копыта красной кавалерии в Висле и Рейне, а затем — если повезёт и в Атлантическом океане.

«Из провинциальной Москвы, из полуазиатской России мы выйдем на широкую дорогу европейской революции, — уверял Троцкий, — она приведет нас к революции мировой».

ВОЕВАТЬ⁈

Воевать стране с ничтожной товарной массой и неудовлетворенными элементарными потребностями — в которой производители не могли сбыть свою продукцию, а потребители сидели без денег?

Воевать с такими умонастроениями в народе? Даже младший Молотов — Володя, писал своему высокопоставленному брату Вячеславу в Москву:

«Это не советская власть, а власть деспотов. И это определение очень правильное. Другого выражения придумать никак нельзя, т. к. советская власть не должна раздевать народ — крестьян, а должна помочь, а тот, кто раздевает народ и грабит, есть разбойники с большой дороги. Вот у меня какое мнение сложилось о советской власти. И такое мнение не только у меня, а у большинства крестьян, служащих и рабочих… Теперь я тебе скажу о настроении массы к войне. Верно, можно мобилизацию провести успешно, но долго ли солдаты будут в окопах — это большой вопрос?».

Если уж в провинции так судачили о мобилизации и войне — то, что было говорить о столицах? Сталин и его люди, вовсе не были принципиальными противниками Мировой революции. Но они в отличии от ортодоксальных «ура-революционеров», видели как наяву — неизбежный результат прямой военной конфронтации нищей России с крупнейшими державами Запада. Они так же прекрасно понимали, что при любом её течении и исходе — война вынесет на верхушку власти военную хунту во главе с Троцким.

Страсти меж тем накалялись!

Осенью 1923 года, Командующий Московским военным округом Муралов открыто предложил Троцкому:

«Лев Давыдович, давайте я возьму роту красноармейцев и поставлю эту сталинскую клику к стенке».

Но по какой-то непонятной причине, тот такую «инициативу снизу» не поддержал…

Интересно, как тогда бы история повернулась?

У так называемых «умеренных» — Сталина и его сторонников, к которым в тот временной промежуток можно было отнести Зиновьева, Каменева, Бухарина и Рыкова, тоже были немалые козыри: партаппарат, пропагандистская машина, спецслужбы и главное — авторитет ленинского штаба партии. В ответ подобному поползновению, ЦК нанес ответный удар — обвинив Троцкого в невыполнении тем своих прямых партийных и государственных обязанностей. Одновременно, на свет Божий были извлечены все высказывания Ленина о Троцком — весьма нелицеприятного характера.