«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой»

Нижегородская милиция была первой государственной организацией в стране, одетой в «пролетарки» и «камчатки» и, обутой в «берцы» и «дутоши». Вооружённой новенькими «Винторезами», а не «Наганами» с вытертым до дыр воронением. Вновь поступающие на службу в губернские органы правопорядка — проходили обучение в «Школе», опять же за наш счёт. Помощь «Группы Вагнер» и курсантов в патрулировании, облавах и прочей мусорской текучке…

Надо — так надо, разве кто-то возразит против?

Но, аппетит приходит во время еды!

Чем дальше, тем всё более и более — лавинообразно вырастали хотелки Начальника Губернского отдела внутренних дел и, большую часть собираемой «мзды», он тратил мягко говоря — «нецеленаправленно».

То бишь — для «собственных нужд».

К описываемым событиям, Погребинский обзавёлся с моей невольной помощью меблированным до самой крыши пятнадцатикомнатным особняком в центре города, излишне роскошным для его должности служебным автомобилем — покруче чем у самого Андрея Жданова, заграничными шмотками, изрядной суммой денег налом и на счетах в «Сбербанке» и, наконец — по крайней мере тремя любовницами-содержанками.

Конечно, тяжело мне было, однако моя «империя» — росла быстрее, чем изначально убогая фантазия у Погребинского. «Хата, тачка, шмара, шмотки, жрачка» — вот собственно говоря и, всё.

А больше чем в пузо влезет — не сожрёшь!

К тому же, ваш покорный слуга — тоже «паразит», каких ещё поискать надо. К примеру, я довольно бесцеремонно злоупотреблял его именем — чтоб решить кое-какие бюрократические заморочки, довольно часто встающие перед «Красным рассветом» и его структурами.

Мзду берешь — значит крышуй!

В общем-то, грех жаловаться: мы с Погребинским достаточно плотно «сработались» и, этот «симбиоз» — продолжался бы бесконечно долго, но…

Но что-то, какая-то внутренняя чуйка мне подсказывала, что вот-вот — что-то грянет.

* * *

Глаза у Абрама Израилевича Каца — Начальника Ульяновского волостного отдела НКВД, были печально-грустными и, едва зайдя в его кабинет — я сразу понял, что подкралось нечто «пушистое».

Кроме него и Погребинского, здесь присутствовал настороженно-хмурый Председатель исполнительного комитета (Исполкома) волостного Совета — Анисимов Фрол Изотович, Начальник Нижегородского ГубГПУ — знакомый мне по разгрому банды и по «Делу Сапрыкиных» почти двухлетней давности и, ещё четверо незнакомых мне молодых людей в форме и при оружии.

Поздоровались, хоть и не за руку, вежливо предложили присесть.

— У нас накопилось к Вам множество вопросов, товарищ Свешников, — первым начал «гебист», открывая папочку с грудой от руки написанных листочков.

Ещё с первого взгляда при первом же знакомстве, он не показавшийся мне «кровавым» — а наоборот культурно-интеллигентным и, по слухам про него ходящим — знатоком поэзии и литературы, завзятым театралом.

Правда про, это «лицо кавказкой национальности» ходили и другие — очень нехорошие слухи…

Так ведь, людей без изъянов не бывает, правильно?

Особенно, при такой «работе».

— Спрашивайте, отвечу — у меня секретов от Советской власти нет.

Берёт первый листочек и поверх — прямо-таки «бериевского» пенсне, пытливо заглядывает мне в глаза:

— К нам поступил сигнал, что Вы — самозванец.

Меня «на гляделки» не возьмешь, поэтому изумлённо на него таращась:

— В смысле? Выдаю себя за расстрелянного Николая Кровавого? За Гришку Распутина? За покойную императрицу Александру Фёдоровну или за одну из её дочерей?

Тот, потупив очи:

— В смысле, что Вы — не Свешников Серафим Фёдорович, а кто-то другой — очень похожий на него человек.

— Ах, вот оно что…

Ненадолго задумаюсь и, как можно рассудительней:

— А смысл «другому человеку» выдавать себя за поповича? Вот я понимаю: в газетах пишут, что группа литераторов присвоили себе пролетарское происхождение — с целью примазаться к Советской власти и присосаться к кормушке…

Замечаю, как в глазах Погребинского сверкнули молнии и, продолжаю — уже откровенно стебаясь:

— … А какой смысл выдавать себя за сына «лишенца»? Вот если бы за сына товарища Дзержинского или хотя бы лейтенанта Шмидта!

Тот, строго:

— Не устраивайте здесь балаган, Свешников!

Посерьёзнев:

— То, что я — Свешников Серафим Фёдорович, может подтвердить сидящие здесь товарищи Анисимов и Кац. Если и этого мало, можно спросить у моего отца — Иерея Благовещенского Храма.

— Про ваше происхождение, тоже немало «сигналов» от граждан.

Сказав это, Гебист устремил свой «чЮдный» орлиный профиль на выше упомянутых и, Фрол Изотыч тут же подтвердил мою личность:

— Да, Серафимка это… Правда, когда меня в пятнадцатом на войну забрали — он ещё совсем мелким был и до весны двадцать второго года, я его не видел.

Абрам Израилевич:

— С товарищем Свешниковым, я познакомился только после того, как он вернулся из польского плена. Однако, если гражданин Свешников Фёдор Евграфьевич — признал его за сына, стало быть — так оно и есть.

Гебист, откладывая несколько сшитых вместе доносов в сторону:

— Хотя у Вас имеются две старшие сестры… Но думаю — признания родного отца достаточно, чтоб закрыть эту тему.