«Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой»

— Серьёзные дядьки! А удостоверения мне они свои не показывали.

— А ты у них спрашивал?

— … ???

— Ха-ха-ха! Что говорили то «серьёзные дяденьки», хоть?

Мишка наморщив лоб, вспоминает:

— Один говорит, дескать: «Деталь узла крепления крыльев рассчитана, по моему мнению, неточно, неправильно и в полете она развалится». А другой ему вторит: «Думается, товарищ Яковлев не имел никаких оснований — чтоб строить этот планер. У него нет ни образования, ни опыта, а ведь ему отпустили большие деньги для постройки». Третий — самый важный: «Товарищи не забывайте, что в самолет должен будет сесть человек. Где у вас уверенность, что летчик не разобьется? Имейте в виду, эта затея может плохо кончиться и, на месте товарища Яковлева — я бы от неё отказался…».

Хотя мне на руки, но почему-то стало очень обидно за будущего Генерального:

— Хм… На месте Яковлева — он никогда не окажется, ибо — разумом скорбен!

— Типичный перестраховщик, — согласился Миша, — я этот тип руководителей наиболее хорошо по твоим инструкциям изучил, Серафим: «Как бы что не вышло!». Ими легче всего манипулировать — если знаешь как, конечно.

— Молодец! А списочек — что я просил, составил?

— Да, вот он.

Изучив список фамилий и адресов юных конструкторов и взрослых «перестраховщиков», я после недолгих сомнений и размышлений, типа — «а стоит ли?», решительно заявил:

— Ну, тогда… Завтра начинаем, Миша!

* * *

Когда я окликнул Барона, тот слегка округлил глаза:

— Ух, ты! Вылитой городовой — что возле нашего дома в Питере постоянно околачивался.

— Ты тоже хорош!

Критически осмотрев с ног до головы своего воспитанника, выглядевшего — уже лет на пять старше самого себя, но «вчерашнего»:

— А ну-ка пройдитесь, товарищ милиционер…

Часто бывает, человека не по внешнему виду — по походке или голосу узнают, а тот перед друзьями и знакомыми Яковлева — уже достаточно засветился.

— Да, нормалёк всё, — прошепелявил Мишка, слегка прихрамывая сделав вокруг меня круг, — я в левый ботинок камешек положил, как ты учил.

Рисунок 13. Первый состав конструкторского бюро А. С. Яковлева

Недовольно для порядка поморщившись:

— Сойдёт для сельской местности. Но всё же, рот свой поменьше открывай.

Первым, перепугав всех соседей по коммуналке и родителей, мы посетили Гушу — того паренька, что прошлым летом — постоянно падал в воду с поплавка «Юнкерса-13» во время «Всесоюзной выставки». Красиво светанув перед носом «корочкой», я ладонь к козырьку форменной фуражки:

— Оперуполномоченный отдела по борьбе с экономическими преступлениями «МУРа», комиссар Каталкин!

Отец Гущи будучи в изрядном подпитию по случаю субботы, отвесил любимому чаду звучный подзатыльник:

— Что он натворил? Неуж, наш тихоня украл что или с беспризорниками связался⁈

Делаю предостерегающий жест:

— Спокойно, гражданин! У нас к вашему сыну несколько вопросов по поводу его знакомого Александра Яковлева…

Мать паренька будучи в предъистеричном шоке, с размаха шлёпнула того пониже спины скрученным мокрым полотенцем, которое видимо стирала перед нашим приходом:

— Я ж тебе сколько раз говорила — не связываться с этим малахольным!

— Спокойно, гражданочка! Мы всего лишь проверяем поступившие к нам сигналы…

Улыбаясь, развожу руками:

— … Служба у нас такая, понимаете?

После чего, разговор пошёл более спокойным и конструктивным.

Опрашиваемый Гуща был одет…

Ну, мягко сказать — весьма непритязательно!

Очень мягко сказать.

На этом и, на неизбежно появившимся в таком возрасте эгоцентризме — можно хорошо сыграть. Прямо ни в чём не обвиняя Александра Яковлева, я грамотно подводил перепуганного паренька к мысли о нечистоплотности лидера их «планерного кружка» в целевом использовании финансовых средств — выделенных ему «ОДВФ»:

— Не подскажите, откуда у вашего приятеля новенькая «пролетарка», «камчатка» и эти… Как, их там?

— «Берцы», — подсказывает Мишка, — между прочим, на рынке — в полтора раза больше «партмаксимума» стоят!

«Партмаксимум» — это максимальная месячная зарплата, которую до 1934 года мог получать истинный коммунист. Как уже упоминал, на тот период — это составляло порядка 45-ти рублей.

Для сравнения: мужская обувь Зеленкина «с клеймом на подошве» («штиблеты» — как их тогда называли, с рантом и без), казавшаяся тогда самым верхом шика — стоила тогда от девяти до двадцати рублей, в магазине находящемся в доме 3 по Кузнецкому Мосту.

Черные, серые, или песочного цвета фетровые женские боты стоили ещё дороже — 25–32 рубля.

— Вот, вот! — обрадованно, — так откуда «дровишки»?

Гуща, отчаянно защищая своего друга, краснеет и пищит:

— Ему, один наш хороший знакомый из…

Мефистофелем из Преисподней криво усмехаясь, я иронически хмыкнул:

— «Хороший знакомый» из Ульяновска выслал-подарил?

Кивает, но уже неуверенно.

Ребятки, запомните: «бесплатный сыр» — только в мышеловке бывает.