«Я — Бейрут...»

...Солнце садится. На вершине ближайшего к нам холма вдруг полыхнул отблеск его лучей. Еще один, еще. Израильтяне беспокоятся, нервничают. Их наблюдатели пытаются заметить в окрестностях малейшее движение...

Командир отряда смотрит на часы —группы прикрытия, ушедшие заранее, уже должны быть в назначенных пунктах. Он молча машет рукой — и четверка бойцов неслышно скользит в наступающие сумерки, один за другим, цепочкой, след вслед. С ними РПГ, «Дегтярев», надежное оружие.

Юго-восточный Ливан, Нский р-н

В горах над Бейрутом

19. 8. 82

...Странно и необычно видеть Бейрут с высоты Верхнего Метна, горного района, нависающего над ливанской столицей с северо-востока. Над Бейрутом плыла легкая темноватая пелена, словно к небу все еще тянулись дымы пожаров, вызванных бомбардировками и обстрелами. Но артиллерийской канонады не было слышно. Лишь в ранний утренний час, когда мы с группой бойцов ПДС выходили в этот район по ненадежным горным тропам, ярко-синее небо прочертила пара израильских самолетов-разведчиков.

Бойцы проводили их насмешками:

— Полетели... Бегин и Шарон! Ничего, придет время — отлетаются.

Командир батальона ПДС подполковник Кайс лишь строго повел бровью — и разговоры сразу прекратились. Война есть война, и только вчера при очередном налете израильских воздушных пиратов погибли двое палестинцев из группы: один — студент, учившийся уже на 6-м курсе медицинского института в Гаване, другой — студент 3-го курса этого же института. В группе называли их «кубинцами». Сколько хороших слов услышал я о погибших товарищах, когда мы расположились на ночлег в яблоневом саду!

А на рассвете отправились дальше к Бейруту, на позиции батальона ПДС в Верхнем Метне. Путь был нелегкий. То и дело попадались большие воронки от авиационных бомб и тяжелых снарядов, скалы, оплавленные фосфором, черные остовы сгоревших автомашин, разрушенные домишки. Фруктовые сады — осиротевшие, покинутые, ветви ломились от неснятых плодов.

— Только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она,— вполголоса прочел мне строки Некрасова командир нашей группы Насер.

Он — студент филфака МГУ, большой поклонник русской литературы, и особенно поэзии. Перед тем как отправиться сражаться, он написал курсовую работу: «Тема Родины в поэзии Александра Блока». И пока мы продвигались к Бейруту, соблюдая максимальную осторожность, чтобы не быть замеченными вражескими наблюдателями, он читал отрывки из блоковской поэмы «Двенадцать». Может быть, мы вызвали у него аналогию с блоковскими красногвардейцами? Хотя тучноватый командир батальона, шедший впереди, Христа мне никак не напоминал. Разве что кружок седых волос, обрамлявших его красноватую лысину, казался Насеру... нимбом?

Насер — псевдоним, и израильтяне дорого заплатили бы, чтобы узнать настоящее имя этого палестинца-командира, бойцы которого каждую ночь проводят дерзкие операции у них в тылу.

— Сейчас от нас до Бейрута по прямой километров 10—12,— говорит подполковник Кайс, указывая рукою в сторону ливанской столицы.— Прямо за горой — Баабда, резиденция президента Саркиса. Слева Бхамдун, ниже Софар. А вон там, где мечеть, уже израильтяне.

— Хорошо бы глянуть в бинокль...

Кайс отрицательно качнул головой:

— Нельзя. Израильские наблюдатели могут заметить отблеск стекол и сразу же начнется артобстрел района, где мы находимся... В дни, когда они вели ожесточенные обстрелы Бейрута, нашей задачей было подавлять их батареи. Ведь нас разделяет только эта узкая долина...

— И подавляли?

Подполковник Кайс лишь ухмыляется и показывает глазами на скромно держащегося в сторонке бородача с интеллигентным лицом, командующего в этом районе палестинской артиллерией:

— Спросите его...

Бородач лишь пожимает плечами:

— Подавляли. Мы же не имеем права расходовать снаряды впустую. Слишком тяжело их сюда доставлять.

— А можно познакомиться с вашими артиллеристами?

Бородач кивает:

— Конечно.

И опять —груды скал, ишачья тропа, оползни, колючки. Бойцы заботливо поддерживают меня — без тренировки здесь нелегко. Но сами они, в том числе и тучноватый подполковник Кайс, легко перепрыгивают с камня на камень.

Из чащи фруктового сада, террасами спускающегося в глубь узкой ложбины между двумя крутыми горными склонами, появился молодой парень в видавшей виды зеленой форме. В руках у него была портативная японская рация: наше продвижение по горным тропам все время контролировалось, невидимые бойцы охраняли нас, оберегали от вражеских засад и разведывательных групп, «передавали» от поста к посту, четко зная наше местонахождение. В этом помогал им и радист нашей группы, все время бормотавший что- то в небольшую коробку рации, почти прижатую к губам.

Парень оказался командиром «катюши». Еще несколько препятствий — и мы очутились в тени сада, на одной из его узких и длинных террас. Но к самой «катюше» надо было еще идти — спускаться в ложбину, перебираться через бурлящий там ручей, а потом карабкаться вверх по скалам. И я честно признался, что больше не могу—не та физическая подготовка!