Я — «Берёза», как слышите меня?..

— Слушайте, расскажу. По приезде в Москву я обратилась с той справкой в Главное политическое Управление Советской Армии. Там моего партийного билета не нашли и посоветовали поискать его по политуправлениям разных родов войск, в том числе и в ВВС. Я написала много писем и, наконец, нашла в политотделе складов и сооружений Московского гарнизона, где-то около Манежа. Прихожу, показываю справку, выданную в политотделе 197-й штурмовой авиадивизии. Меня приняли любезно, доброжелательно. Я была в военной форме с погонами старшего лейтенанта, с орденами и… с палкой.

— Да, ваш партийный билет у нас хранится. Вот я сейчас вам его выдам — и политотделец направился к сейфу. — Да, кстати, в каком вы госпитале лечились?

— Я в плену была…

Лицо политотдельца посуровело, он медленно открыл и тут же закрыл сейф:

— Партбилет не выдам! Обращайтесь в парткомиссию.

— Какую? Почему?

— У нас нет пленных — есть предатели! Освободите помещение…

Я вышла. Мне было так горько, так обидно… Пошла я вдоль Кремлевской стены, села в Александровском саду на скамейку. В голове шумит. Потом, кажется, успокоилась, а слезы льются и льются. Я никак не могу их остановить, меня трясет, как в лихорадке, зубы стучат… Помню, подошел милиционер и спрашивает:

— Что случилось? Вам плохо? Я сейчас вызову «скорую».

— Нет, нет, — отвечаю. — Помогите мне добраться до дома…

Так на милицейской машине я добралась до дома на Арбате, 35.

Екатерина Васильевна встретила меня, запричитала, уложила в постель, дала выпить какие-то порошки и я уснула…

— Ну, а дальше что? — нетерпеливо спрашивал Андрей Коняхин, сжимая кулаки. — Что дальше-то?

— А дальше? Через два дня после моего посещения политотдела складов и сооружений Московского гарнизона меня телефонным звонком срочно вызвали в ВВС Московского военного округа, которым командовал Василий Сталин. Почему «срочно», да потому, что Василий Иосифович собственноручно написал на моем письме в округ: «Мне кажется, Егорова права».

— А дальше?

Тут взмолился мой муж:

— Ребята! Давайте сменим пластинку. Расскажите лучше, как сложилась ваша судьба после войны, а то ведь Анна, рассказывая, очень нервничает, да и сами кулаки о стол чешите. Нервы после войны у всех на пределе…

— Вы правы, Вячеслав Арсеньевич, — заговорил Кабищер. — Тяжко сопереживать издевательство. Но нужно знать все «извилины» нашего строя.

— Причем тут строй, Левочка? — я решила досказать историю со своим партбилетом. — Значит после парткомиссии в Московском военном округе решения нет. Разбирала парткомиссия сухопутных войск разводили руками.

— А дальше?

Как нестерпимое стерпеть?

— А дальше была партколлегия в ЦК КПСС под председательством Шкирятова председателя партконтроля. Это уже мы жили в Обухово. Комиссия состояла из человек тридцати, если не более. Председатель доложил при мне на комиссии, что я выбросилась из самолета к немцам… с заданием!

Я встала и выкрикнула:

— Ложь!

Все смотрели на меня, как на заклятого врага. А мне думалось: «А судьи кто?» — Словом, в ЦК заключили: «Решение получите в Ногинском райкоме партии по месту жительства.»

— Какое же было решение? — в один голос спросили мои однополчане.

— Понятно — отказать в восстановлении в членах КПСС. Я и этому постановлению радовалась. Ведь могли и в «кутузку» запереть! Они все могли… А у меня-то уже двое детей было.

— И ты потом так и сидела тихой мышкой?

— Да, нет. Через год еще раз написала письмо в ЦК партии, хотя все мои друзья и знакомые отговаривали. Зачем тебе все это надо? — говорил и муж, Здоровье береги, чтобы сыновей поставить на ноги!

И вот опять вызывают в ЦК КПСС. Партследователь уже другой — полковник КГБ Леонов. Встретил меня очень учтиво. Усадил на диван, сам сел рядом, показал фотографии своих двух дочерей. Спросил о моих детях и муже. Потом начал расспрашивать, как я очутилась у немцев?

— Неужели это все правда? — удивился полковник. — Вот вчера так же, как и вы, сидел летчик и рассказывал, что он чист, как стеклышко, а у меня в это время в письменном столе лежали порочащие его документы.

— Я уверена, товарищ полковник, что в вашем столе нет документов, порочащих мое имя! — резко сказала я.

— Ну, что же, можете идти. Теперь ждите вызова на партколлегию в ЦК КПСС.

Партколлегия опять была очень внушительная — человек двадцать пять.

Спасибо полковнику Леонову, он там доложил все правдиво. Решение было такое: «Учитывая заслуги перед Родиной, может вновь вступить на общих основаниях».