Я — «Берёза», как слышите меня?..

Многие ли люди знают, что такое полет? Скажете: миллионы. Вот сколько их переносится из города в город, с континента на континент. Но разве можно сравнить открытую кабину учебного самолета с наглухо задраенным салоном пассажирского лайнера? В нем все словно в автобусе. Стены, окна, потолок. В нем можно ходить, двигаться, не обращая внимания ни на какие атмосферные условия. Комфорт. В его условиях у вас иллюзия полета. Вы не летите, а едете по воздуху.

Другое дело на учебной машине. Хотя бы на том же У-2! Здесь все отдано воздуху. Голова, плечи, руки. Опусти ладони в жесткие воздушные волны и ощутишь тугую леденящую струю. Обернись вокруг — никого в целом свете. Лишь небо, ты и самолет, послушный твоей, человека, воле. Он поднимает тебя все выше и выше к звездам, к солнцу. Хочешь развернуть его в сторону развернется, хочешь опустить ниже — опустится. Ты — его господин.

Счастье переполняло меня. Хотелось петь, кричать в простор. Кричать о том, что я — летчица, что я могу повелевать самолетом! Я — простая русская девчонка, девчонка с Московского метростроя.

Чудо, которое показалось мне вечностью, длилось всего несколько минут, ровно столько, чтобы успеть совершить круг над аэродромом.

И вот У-2 уже снова бежит по траве. Около посадочного «Т» стоит Мироевский. Он поднял вверх большой палец и сделал белым флажком какой-то знак. Сначала я не поняла, в чем дело, а потом догадалась: разрешает второй полет. Значит, все исполнила как надо. Во втором полете не было предела моей радости! Я пела, потом что-то кричала, наконец, сняв ноги с педалей, попыталась выбросить какие-то коленца и не заметила, как приблизилась уже к четвертому развороту.

… Стараюсь, очень стараюсь посадить машину как можно точнее. Мне это удается: сажусь у самого «Т» на три точки. Встречает самолет наш старшина Хатунцев. Одной рукой он ухватился за крыло, а другую держит поднятой вверх с оттопыренным большим пальцем. Я в отместку за то, что заставлял мыть хвост самолета, показываю ему язык и прибавляю обороты мотора. Самолет рулит быстрее, Ваня бежит во весь дух, сопровождая меня. И так радостно мне в эти минуты, так ликует душа, что кажется, нет в мире человека счастливее меня! Зарулив на стоянку, выключаю мотор. Ребята, облепив самолет, задают какие-то вопросы, поздравляют, но я спешу доложить руководству аэроклуба о выполнении задания.

— Молодец, Егорова. Летайте и дальше так, — сказал начлет и крепко пожал мне руку.

В тот день из нашей группы вылетели самостоятельно трое Хатунцев, Петухов и я.

После полетов идем в распоряжение техника, и опять старшина Хатунцев «доверил» мне мыть хвостовое оперение самолета. Я не сержусь, а наоборот, сегодня с удовольствием взялась за тряпку, мыло и ведро с водой. Вечером на разборе инструктор объявил нам благодарность, а Тугуши отругал:

— Почему вы смотрите в полете только на приборную доску? Где ваш объем внимания? Так летать нельзя! Вы разобьетесь сами и меня убьете. На посадке только хочу дать вам управление, гляну в зеркало, а вы смотрите не на землю, а на приборную доску. У нас ведь не слепые полеты!.. А еще надо свободнее вести себя в воздухе, не напрягаться и не бояться. Самолет надежный, — и, смеясь, добавил:

— История знает случай, когда наш самолет У-2 взлетел и сел без пилота.

Мы все смеемся, а Мироевский вновь терпеливо рассказывает о полете по кругу, показывает маршрут на макете, рисует на доске, затем просит Тугуши повторить все.

Учлет повторяет толково. У него ведь инженерное образование. На словах получается даже лучше, чем у инструктора, а в следующем полете он опять смотрит на приборы. Инструктор снова заставляет его тренироваться на земле, в кабине самолета. И вот наконец лед тронулся. Тугуши догнал нас.

Ландыш

К концу июля, когда мы все вылетели уже самостоятельно, нам предложили взять на работе отпуск и выехать в лагеря, на аэродром.

На шахте мне никаких препятствий не чинили. Напротив, наш комсомольский «бог» Женя на всех собраниях ставил меня в пример.

— Время сейчас грозное, суровое. С Запада надвигаются тучи войны. Империализм, опираясь на набравший силы фашизм, готовит нападение на страну Советов, — гневно говорил он и призывал ребят вступать в члены Осоавиахима, приобретать военные специальности.

На призыв секретаря комитета комсомола откликнулись многие юноши и девушки. В том числе Алеша Рязанов — слесарь механической мастерской нашей шахты.

Забегая вперед, скажу, что Алеша окончил аэроклуб, затем Борисоглебскую военную школу летчиков-истребителей и в первый же день войны начал боевой счет сбитым фашистским самолетам. Рязанов защищал небо Москвы, Сталинграда, Кубани, Прибалтики. За мужество и героизм, проявленные в боях с врагами, наш метростроевец Алексей Константинович Рязанов дважды был удостоен звания Героя Советского Союза… Ведь как тогда было? Работали, учились, и еще учились защищать Родину.