Я - богиня на измене

— Спокойней, буй! — остервенело, прокашлялась я, глядя на рукоять кинжала, спрятанного рядом с мечом. Мне удалось отстегнуть его меч, скинуть в воду. Скользкими руками я вытащила кинжал и приставила к горлу потерявшего сознание рыцаря, стараясь уцепиться за него свободной конечностью. Внезапно холодные руки Вивьен схватили меня за щиколотку и попытались утянуть под воду.

— Куда отплываешь! Был член стал челн! — прокашлялась я, сплевывая воду и приставляя кинжал к горлу очумевшему от моей прыти плавсредства, отбиваясь ногами изо всех сил от потенциальной свекрови. Рука дрожала, совесть храпела, а жизнь налаживалась. — Еще одна попытка меня утопить, и я пойму, что люблю Ланцелота так, что мы умрем вместе. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о кинжале и корсете!

Мои ноги отпустили, а я прижала кинжал к шее рыцаря, пытаясь взобраться на него. Поза «наездница»! Исполняется впервые. Мне удалось закинуть ногу и подтянуться, упершись лезвием в горло моему обескураженному и обезоруженному «Титанику».

— Руки закинул за голову! Вот так! Да! Молодец! Как наверняка сказала Роуз в «Титанике», — снова прокашлялась я, остервенело пытаясь сдуть мокрые волосы и глядя на позу отдыхающего. — Я на тебя обиделась, милый! Ты не имел права указывать мне на дверь… И ногой его, ногой…

— Ты… ты…. Что делаешь? — глаза Ланцелота расширились от ужаса. Я прокашлялась водой, а пронизывающий ветерок холодил мокрое платье, с которого ручьями стекала вода.

— В нашей сказке, — нехорошим голосом пояснила я, не забывая при этом слегка надавить на кинжал. — Я — Муму, а ты — Герасим. Если что, он был глухонемой. Так, я не поняла? А что это мы ногами не гребем? А?

Заботливая мама попыталась перевернуть Ланцелота, но я предупредила ее маневр, спихнув ногой ее тонкую бледную руку.

— Фу-у-ух! — кашлянула я, чувствуя, что после теплой водички зябкий ветерок заставляет губы дрожать от холода, а мокрая ткань платья противно липнет к телу.

Я опустила одну руку в воду, подгребая ею, как веслом и краем глаза поглядывая в сторону берега.

— Горлум, горлум, — задумчиво мурлыкнула я, чувствуя, что так меня еще не доводили! — Да, моя прелес-с-сть!

Мы медленно гребли к берегу, пока Ланцелот смотрел с ужасом на мою руку с кинжалом.

— Йо-хо-хо и бутылка рома! — я выразительно посмотрела на него, видя, что он пытается мне что-то сказать. — Ничего! Немного приловчимся и будем судна грабить. Вытаскивать из-под пациентов и грабить. Ланцелот! Я тебя умоляю! Греби нормально! Ногами, как лягушонка! Раз — два!

Ланцелот греб плохо, но я не сдавалась, глядя на берег, который приближался со скорость один всплеск в секунду.

— Ты всегда сможешь отомстить мне, если будет желание и свободное время в потном рыцарском графике, — чихнула я, понимая, что рядом плывет перископ вражеской руки, мечтающий растереть меня в мелкое какаду.

— Отдать концы! — сардонически выдала я, чувствуя, как нас выносит на туманную мель.

Наша лодка любви ударилась головой о суровый быт, а я сползла на берег, бросаясь в сторону леса, чувствуя, как меня пытаются схватить за платье.

— Стоять! — орал Ланцелот, а я мчалась, петляя между деревьями и зажимая в мокрой руке кинжал. — Стоять! Я кому сказал!

Я бежала по колючим камням, превозмогая боль и мужественно терпя ветки, которые стегали меня по лицу. Огромные стволы деревьев подставляли мне подножки вылезшими замшелыми корнями, а я лишь изредка оборачивалась, прислушиваясь к погоне.

Лес становился все гуще и мрачнее. Загадочный туман клоками висел на ветвях, а чащобы перекликались странными звуками. «Иуть! Иуть! Уп! Уп!», — кричал какой-то удод, вызывая у меня мороз по коже.

Над головой реяла огромная черная птица, из тех, для которых заяц — это лишь легкая прелюдия к основному блюду.

— Иу! — пронзительно закричала птица, делая надо мной круг почета.

— Слышь, канюк! — разозлилась я, падая на мох и прислоняясь к дереву. — Мне еще не каюк!

— Иу! — закричала хищная птица, заслоняя яркое полуденное солнце. Я тяжко вздохнула, чувствуя, как волосы тающими сосульками капают на плечи, а потом вбила красивый кинжал в груду мха.

— Прекрасная дама в беде! — злобненько заметила я, понимая, что очередь рыцарей пока ограничивается лишь Ланцелотом. Кусты недалеко затрещали, заставив меня застыть холодцом. — Прекрасная дама в еде не входит в мои планы!

Я схватила кинжал и припустила наутек, понимая, что Белоснежка из меня так себе, а доброе дикое зверье может заинтересоваться одинокой девушкой далеко не для того, чтобы спеть с нею веселую песенку.

Осматриваясь по сторонам и зябко ежась, я пробиралась лесной чащей, понимая, что если выживу, то из Камелота выживу всех! Главное, что я — не одна. Со мной голод, усталость, нервы. Вместе мы справимся! Я снова уселась на мох, пытаясь вздремнуть. Усталость валила с ног намного лучше красивого мужика, поэтому я начинала дремать.

Как только я очутилась в храме, меня тут же обняли.